Обещание страсти

— Не знаю. С утра я поехал в испанский квартал Гарлема, надо было поговорить с несколькими ребятами. Мы все вместе шли по улице. Вдруг кто-то начал стрелять и почти попал в меня. Эта сволочь, должно быть, целилась в сердце, но он промахнулся.

Кизия, все еще не веря, смотрела на Люка. С ним могло случиться то же, что и с Мориссеем. Он мог погибнуть. От этой мысли Кизия оцепенела.

— Еще кто-нибудь знал об этой встрече? — Алехандро был явно испуган. Он стоял рядом с кроватью и смотрел на друга.

— Знали еще несколько человек.

— Сколько?

— Немного.

— О Боже, Лукас… кто же мог это сделать? — Внезапно Кизия разрыдалась. Люк приподнялся с подушек и обнял ее.

— Ну, детка, не принимай близко к сердцу. Это мог быть кто угодно. Может, какой-нибудь псих решил пострелять для смеха, а может, кто-то, кто меня знает: кто-то из правых, кому поперек горла мои тюремные проекты, или какой-нибудь умник из левых, который считает меня паршивой овцой в их стаде. Какая разница, кто это сделал? Они попытались, но я оказался им не по зубам. Я жив и здоров, и я люблю тебя. А это все… пустяк. Согласна? — Люк снова опустился на подушки, улыбаясь своей поразительной улыбкой. Но ни Кизия, ни Алехандро не попались на его удочку. Они понимали, что это только бравада.

— Ладно, я принесу тебе что-нибудь выпить. — Алехандро отправился на кухню и сам приложился к бутылке. Черт, до чего дошло! И Кизия тут, рядом. Тяжело вздыхая, Алехандро побрел обратно в спальню, — он нес для Люка высокий стакан с крепким бурбоном. Он застал Кизию плачущей, но она уже пыталась овладеть собой. Они с Люком обменялись долгим взглядом поверх ее склоненной головы. Люк медленно кивнул. Сегодня был трудный день, и они оба подумали об одном и том же: вполне возможно, что все дни слушаний будут похожи на этот. Оба понимали, кто стоит за этим покушением — полиция. Кизии они об этом, конечно, ничего не сказали, но реальность от этого легче не стала. Люк был популярен только у тех, с кем непосредственно работал и общался, и у заключенных по всей стране, которые были заинтересованы в его проектах. Другие его просто не понимали. И насколько одни любили, настолько же другие ненавидели.

— Я найму тебе телохранителя. — Кизия неодобрительно смотрела на Люка, пока он одним глотком осушал свой стакан. Она все еще сидела рядом с ним. Алехандро устроился поблизости на стуле.

— Нет, прекрасная леди, вы этого не сделаете. Никаких телохранителей! К черту! Один раз это уже случилось и больше не повторится.

— Откуда ты знаешь?

— Детка… не надо на меня давить. Позволь мне самому разобраться в этом деле. А от тебя требуется только твоя роскошная улыбка и твоя любовь. — Люк ободряюще похлопал Кизию по руке и еще раз надолго приложился к стакану. — Только то, что ты и так даришь мне.

— Да, любимый, но только не мои советы, — печально проговорила Кизия, и плечи ее опустились. — Но почему ты не позволяешь мне нанять телохранителя?

— Потому, что у меня уже есть один.

— Ты уже нанял кого-то? — Почему он не сказал ей об этом?

— Ну, я не совсем правильно выразился. За мной уже некоторое время следит один полицейский.

— Полицейский? Но зачем?

— А как ты думаешь? Они решили, что я для них угроза.

Кизия насторожилась. Появилась проблема, которая могла принести ей немало неприятностей. До нее внезапно дошло, что Люк в некотором смысле вне закона. Следовательно, и она — ведь она живет вместе с ним — тоже выражает свое негативное отношение к закону. До сегодняшних событий Кизия не определила полностью свою позицию.

— И не обманывай себя, дорогая, вполне возможно, именно полицейский пытался продырявить меня сегодня.

— Ты серьезно? — Лицо Кизии стало бледнее, чем у Люка. — Неужели они могут это сделать?

— Еще как могут. Особенно если они вбили, себе в голову, что могут таким способом покончить с моими идеями. Они могут попытаться второй раз и получат огромное удовольствие, если удастся.

О Боже! Полиция хочет пристрелить Люка? Предполагается, что они должны защищать достойных граждан. Но надо помнить — это только часть идеи. Другая часть заключается в том, что они должны уничтожать недостойных. Вот в чем дело. Кизия наконец все поняла: для полицейских Люк не был «достойным». «Достойным» он был только в ее глазах, глазах Аля и его друзей, но он отнюдь не был «достойным» в глазах Большой Власти и Закона.

Люк обменялся быстрым взглядом с Алехандро. Тот медленно и печально покачал головой. Настали плохие времена, Люк это чувствовал.

— Кизия, скажу тебе одну вещь. Я не хочу, чтобы все это как-то коснулось тебя. С этого момента ты будешь точно выполнять то, что я тебе скажу. Ты больше не будешь ездить к Алю в Гарлем и вообще ездить в метро, не будешь гулять одна по парку. И никаких исключений. Все понятно? — Сейчас Люк снова выглядел как обычно. — Надеюсь, все ясно?

— Да, но…