Обещание вечности (ЛП)

Клэр не была болтушкой, иногда они с удовольствием проводили время, просто в молчании. Макс хотел ее сильнее, чем когда-либо хотел любую другую женщину, и не знал почему. Клэр не была сногсшибательной красавицей, из тех с кем он обычно предпочитал проводить время, она была симпатичной тихоней, хрупкой, с глазами столь же темными, как ночные глубины, глазами, полными грез. Она не была одарена пышными формами; ее тело было стройным как тростинка, но все же бесспорно женственным. Макс чувствовал ее беззащитность, и это притягивало его. Он хотел заключить ее в объятия и заняться любовью, разрушить глухую стену, которую она возвела между собой и другими людьми. Макс хотел знать ее мысли, что она чувствует, в какую сказочную страну убегает, когда ее бархатно карие глаза становятся темными и далекими. Ко всему прочему она нравилась ему как личность. Макс всегда был неравнодушен к женскому полу, но его ярко выраженная сексуальность иногда мешала дружбе: женщина оказывалась в его постели прежде, чем у них был шанс узнать друг друга. Вынужденные ограничения в отношениях с Клэр, дали возможность развиться прежде всего дружбе и симпатии. Ему нравилось разговаривать с ней, Клэр была вдумчивой, никогда не злилась, им было комфортно друг с другом, даже если в разговоре появлялась длинная пауза. Так приятно было бы проснуться рядом с Клэр, провести ленивое утро, читая газету и неторопливо завтракая, разговаривая, если бы им этого хотелось, или просто сидя в тишине. Он знал лишь одну женщину, с которой ему было так же хорошо и комфортно. Сара Мэтьюз, жена его друга Роума: это была очень добрая и очень сильная женщина.

Макс был практически влюблен в нее, но Сара с самого начала однозначно дала понять, что Роум единственный мужчина для нее, и все, что она могла предложить Максу — это крепкая дружба.

Теперь Сара и Роум — его самые близкие друзья, и их брак более крепкий, более страстный, чем когда-либо.

Максу хотелось бы, чтобы у них с Клэр получилось так же.

Эта мысль встряхнула его. Он сбросил ботинки и растянулся на кровати, уставившись на потолок. Картина, которую нарисовало воображение, была слишком прекрасной, слишком яркой. Клэр слишком сильно зацепила его. Макс не был уверен, что ему нравятся эти новые для него ощущения, но точно знал одно: он должен что-то сделать с этим. Клэр Вестбрук должна стать его женщиной.

Следующим вечером они отправились послушать любимую симфонию Клэр, а потом зашли поужинать в крошечный японский ресторанчик. Вначале вечера Клэр заметно нервничала, и поэтому была более тихой и замкнутой чем обычно, но музыка помогла ей расслабиться. Макс вел себя как обычно: был хладнокровным и собранным, воспринимая мир с ленивой снисходительностью. Клэр чувствовала себя в безопасности, когда он был таким.

Она провела беспокойную ночь, снова и снова в ее воображении возникал их последний поцелуй, словно один и тот же кадр кинопленки прокручивался перед глазами. Каждый раз, когда она просыпалась, сердце учащенно билось от волнения, а тело было разгоряченным и томилось по нему. У Клэр не было любовника с тех пор как она развелась с Джефом. Она так глубоко ушла в себя, пытаясь оправиться от сокрушительного эмоционального удара после потери ребенка, и от сознания того, что ее брак распался, что у нее не осталось ни желания, ни страсти, которые она могла бы разделить с кем-нибудь. Но, как бы там ни было, время лечит все, и теперь Клэр снова ожила. По своей природе она была страстной, пылкой, и сейчас внутри все трепетало, стоило только вспомнить прикосновение губ Макса к ее губам. Этот поцелуй не был страстным, но опьянил Клэр настолько, что ее руки против воли обвились вокруг его шеи, и она приподнялась на цыпочки, чтобы прижаться к нему. Она хотела сдаться, отдать ему все, что могла. Это было примитивное, нестерпимое стремление, потребность лежать в его объятиях, слившись воедино, казалось, эта жажда была в ней с самого рождения. Способность Клэр любить была столь огромной, что инстинктивно она проявляла осторожность, отступая при любой угрозе эмоциям. Она любила Макса слишком сильно, поэтому была очень уязвима для него. Он мог причинить ей боль настолько ужасную, что Клэр никогда не смогла бы оправиться. Следовало как можно быстрее бежать от него, прекратить эти встречи с ним. Она повторяла это снова и снова лежа в постели, но когда утро наступило, призналась себе, что не сможет этого сделать. Она любила Макса, и, возможно, он тоже немного привязался к ней. В его взгляде появилось что-то похожее на возбуждение, что слегка напугало Клэр, прежде чем он успел спрятать это за маской светской непринужденности. Что-то похожее на неистовый хищный голод. Но Макс не был похож на мужчину, который интересуется ею. Хотя тот взгляд дал ей надежду.

Клэр очнулась от водоворота мыслей, увидев, что Макс наблюдает за ней, и ее щеки слегка порозовели от смущения. Что бы он сказал, узнай ее мысли?

— Ты совсем не ешь. Ты мечтаешь, — сказал он, забирая из руки Клэр вилку, и положив ее на салфетку. Мы идем?

По пути домой Макс тихо произнес: