Обещания и Гранаты (ЛП)

— Может быть, тебе стоит освежить мою память, — говорит он, опускаясь на колени, его руки сразу же скользят вверх по бокам моих бедер.

Я прикусываю губы, когда он начинает медленно поднимать подол моего желтого сарафана, прижимая документы об аннулировании брака к своей груди. Каждое нервное окончание в моем теле кричит, говоря мне прекратить это, пока мы не поговорим по-настоящему, но затем его дыхание скользит по моей киске, и я больше не забочусь о разговорах.

Что является еще одним плохим решением в общей схеме вещей?

— Подними свою задницу, — командует он, и я повинуюсь, даже не задумываясь, двигаясь вперед, чтобы он мог скользнуть тканью платья вверх по моим ягодицам. Он тихо ругается, качая головой. — Я вижу, ты все еще без трусиков. Добавляя прелюбодеяние в наш список грехов, или ты просто надеялся, что тебе повезет?

Одна из его рук поднимается, ложится между моих грудей, подталкивая меня вниз; я двигаюсь без сопротивления, шипя, когда моя голая задница соприкасается с прохладной стеклянной поверхностью, за которой быстро следуют плечи, когда он толкает меня вниз.

Зубы царапают мой клитор, и я вздрагиваю, острый укус посылает вспышку восторга через меня.

— Я надеялась, что мне повезет, — говорю я, зная, что это то, чего он ждет.

— Конечно, ты надеялась. Идеальная маленькая шлюшка, готовая к траху в любой момент, когда ее муж вынимает свой член. — Шлепок приземляется на верхнюю часть моей киски, вырывая крик удивления из моего горла. — Итак, какая была твоя любимая форма поэтического изложения? Декламации с помощью языка?

Пальцы Кэла медленно пробегают по шрамам на внутренней стороне моего бедра — буква «К» плюс буква «А», которую он добавил в ночь концерта. Мой собственный личный бренд.

Удачи тебе избавиться от меня после этого, придурок.

Я смотрю на покрытие дворика, обводя глазами паутину, и вижу, как его голова снова опускается между моих ног. Язык скользит за пальцами, оставляя за собой след прохладной слюны, и когда они касаются моего клитора, я дрожу, тело уже опасно близко к тому, чтобы вхорваться, туго натянутое после нескольких недель воздержания.

— Ключ, как мы знаем, к любому хорошему стихотворению, — выдыхает Кэл, один раз проводя по мне языком. Дважды. Три раза, пока я не отбрасываю бумаги об аннулировании брака в сторону, хватаясь за края стола, чтобы не упасть с него. — Это страсть.

С этими словами он зарывается ртом в мою киску, образуя плотное уплотнение вокруг моих губ, засасывая клитор в рот и осыпая его движениями своего языка. Рука скользит вверх по моему торсу, пальцы цепляются за верх моего сарафана и высвобождают одну грудь.

Он сжимает ее, в то время, как его язык проникает в меня, массируя внутрь и наружу, затем скользит вверх между моими складками и кружится над клитором. Повторяя цикл, чередуя сосание и лизание, он создает темп, от которого у меня в животе нарастает давление, распространяющееся наружу, как волна тепла.

— Ты знаешь, сколько ночей я мечтал о том, чтобы ты была здесь, вот так? — спрашивает он, прижимаясь ко мне, вибрации его губ посылают через меня ударные волны экстаза. — Сколько раз я выкачивал свой член досуха, представляя, как ты раскрываешься и стонешь для меня?

Я качаю головой в ответ, хотя уверена, что он не видит. Усмехаясь он ускоряет движение своего языка, и на этот раз, когда я кончаю, ему даже не нужно просить меня посмотреть на него; мои глаза немедленно ищут его, фиксируясь, когда оргазм сотрясает все мое тело, спина выгибается от стола, сдавленный звук вырывается из горла.

— Вот. Я знаю, что немного устал от произносимого слова, но, судя по румянцу на щеках зрителя и ощущения того, как ты кончаешь на моих вкусовых рецепторах, я склонен верить, что все еще знаю, что делаю.

Вытирая рот о мое бедро, Кэл выпрямляется в стоячем положении, протягивает руку и расстегивает пуговицы на рубашке. Он сбрасывает ее с плеч, черный материал падает на землю, а затем расстегивает штаны, стягивает их с бедер и также их отбрасывает в сторону.

Его член высвобождается, жемчужная бусинка возбуждения сочится с кончика его толстой головки, и он медленно поглаживает себя, окидывая меня пристальным взглядом.

— Я никогда не устану видеть тебя такой, — говорит он, слегка качая головой, как будто не может до конца поверить, что я здесь.

Делая шаг ко мне, он сжимает свой член в кулак, грубо трется между моими губами, размазывая мои соки по всему телу. Каждый движение по моему клитору вызывает укол боли в моей внутренности — такой, который изгибается на конце, превращаясь в неизмеримое удовольствие.

— Ты хочешь этого? — спрашивает он, приподнимая одну бровь, и хотя я должна сказать «нет» и взять себя в руки, вернуться к текущему вопросу, мое тело не согласно.