Обещания и Гранаты (ЛП)

Беспокойство пробегает по моей коже в виде гусиной кожи, когда я смотрю на раны размером с десятицентовик, украшающие его живот, и пропитанную кровью марлю, обернутую вокруг его левой руки. Рядом с каталкой стоит маленькая тележка на колесиках, сверху разложены разнообразные инструменты, рядом с лотком для сбора ногтей.

И не только вырезки.

Кэл подходит к раковине с ведром в другом конце комнаты и ополаскивает руки под струей воды. Вытираясь, он смотрит на меня с непроницаемым выражением на лице.

Я проглатываю комок в горле, иду внутрь, позволяя двери захлопнуться за мной.

Винсент стонет, его глаза расширяются, когда он видит меня, и начинает биться на столе. Он напрягается в своих привязях, трясясь с такой силой, что каталка катается взад-вперед.

— Что ты собираешься с ним сделать? — спрашиваю я, наблюдая, как он подходит к каталке, берет флакон и иглу с бокового столика.

Он прищуривается, переворачивает флакон и втыкает иглу в верхнюю часть, извлекая жидкость внутри. Ставя стеклянный флакон на место, он смотрит на меня, сохраняя зрительный контакт, когда вонзает иглу в шею Винсента, нажимая на аппликатор.

Крики Винсента становятся громче и интенсивнее, как будто их насильно извлекают из глубины его груди.

Мое сердцебиение учащается, чем дольше я смотрю, как он корчится в агонии, задаваясь вопросом, насколько сильную дозу только что дал ему Кэл. Если он потеряет сознание до того, как доберется до хорошего.

— У нас мало времени, — говорит Кэл, надевая пару латексных перчаток. Он поднимает с пола циркулярную пилу и подключает ее к ближайшей розетке.

Мои губы приоткрываются.

— Ты ее используешь?

Взглянув на пилу, он один раз кивает.

— Я не занимаюсь подобными вещами наполовину, Елена. Люди, которые переходят мне дорогу, не получают пощады.

Это не так быстро, как я ожидала, но в ту секунду, когда он опускает лезвие к груди Винсента, я застываю, уставившись, восхищенная тем, как кожа и кости раскалываются для него, преклоняясь перед точностью и силой Кэла.

Как души, склоняющиеся перед своим жнецом.

Жар разливается во мне, когда я наблюдаю, как он работает, наполняя меня беспокойством, которое меньше связано с кровью передо мной и больше связано с тем фактом, что я, по-видимому, совсем не испытываю отвращения к этому.

Я продолжаю ждать, когда пройдет шок, когда онемение затопит мое тело, пока мой мозг пытается блокировать травму, но этого никогда не происходит. Маленький огонь разгорается в моей груди, когда Кэл вскрывает Винсента, и я сжимаю бедра вместе в попытке облегчить.

Может быть, это потому, что я выросла принцессой мафии; я определенно не новичок в смерти.

Или, может быть, дело в том, что насилие является данью уважения мне, когда им пользуются от моего имени так, как никто никогда раньше не делал для меня.

Когда ты растешь в мире la famiglia, тебя учат терпеть жестокое обращение. Сопротивляйся, когда можешь, но в целом, и особенно там, где замешаны мужчины, от тебя ожидают, что ты будешь мириться с этим.

Вот почему я все еще собиралась выйти замуж за Матео де Луку.

Почему я думала, что смогу с ним справиться.

Когда Кэл заканчивает несколько минут спустя, проводя предплечьем по лицу и размазывая кровь по щеке, меня встречает пьянящая, сложная волна возбуждения.

Быстро приведя себя в порядок, он выводит меня из здания обратно в главный дом; я даже не протестую, слишком поглощенная бушующей внутри меня бурей, угрожающей утопить все в своем ливне.

Ведя меня в ванную комнату через нашу спальню, он ставит меня перед стеклянной душевой кабиной, протягивает руку внутрь кабины, чтобы включить кран. Его руки покрыты запекшейся кровью Винсента, его одежда испорчена, но он, кажется, не задумывается об этом, когда тянется ко мне.

Воздух густеет от пара и похоти, и чем дольше мы стоим в тишине, тем сильнее она давит на нас.

Стягивая халат с моих плеч, он продолжает смотреть мне в глаза, как будто боится, что взгляд в сторону может разрушить неземное мгновение, угасающее между нами.

Скользнув пальцами под подол моего платья, такое же красное, что был на мне со вчерашнего дня, он начинает медленное восхождение вверх по моим бедрам, останавливаясь, чтобы перевести дыхание, когда достигает моих бедер.

Его горло вздрагивает, в то же время прохладный воздух касается моих кружевных трусиков, мурашки бегут по моим бедрам. Скользя большим пальцем по шраму на внутренней стороне левого бедра, он хмурится, когда я вздрагиваю, прикусывая кончик языка, когда боль исходит от этого места.

Мое сердце бешено колотится, ударяясь о ребра, как монстр в клетке, отчаянно желающий вырваться на свободу. Застенчивость поднимает свою уродливую голову, заставляя меня задуматься, слышит ли он это тоже; как неловко было бы моему мужу узнать, как он влияет на меня.

Кэл продолжает задирать мое платье, обнажая живот, и снова останавливается, когда добирается до моей груди. В его взгляде есть опасный жар, от которого мои внутренности плавятся, формируются, горят от его прикосновения к моей коже.