Обещанная демону (СИ)

– Что я сделал такого, – произнес он тихо и хищно, – чтобы ты сейчас осуждала меня?

– Некромантия – это власть над теми, кто ушел, чье время кончилось, – напомнила Элиза сурово. – И тревожить их нехорошо.

– Я и не тревожу, – желчно отозвался маркиз, садясь в кресле и прекратив притворяться. – Я не тревожу! Разве ты хоть раз в жизни видела, – маркиз сощурил хитрый глаза, потушил свой острый взгляд, – чтобы я пользовался своей палочкой? Я вел жизнь праведную, – в этом слове Элизе почудилась испуганная дрожь перед нею, перед Инквизитором, – размеренную, как любой горожанин, и никогда не направлял свою силу против людей! А сегодня у меня не было иного выхода. Я защищал свою жизнь, – маркиз даже чихнул, как злой кот. – А ты… неужто ты предпочла бы, чтобы я умер, чтобы я не смел и руки поднять!?

– Ты подменяешь понятия, отец, – парировала Элиза. – Я не спрашиваю у тебя, каким образом ты защищался. Я спрашиваю тебя о том, как тебе в голову пришло в свое время обучиться некромантии?! Ты скрывал это много  лет, и считаешь это дурной магией, иначе не пытался бы сейчас оправдаться. И как ты думаешь, каково мне теперь, – Элиза горько всхлипнула, – прийти сюда, защитить тебя от Ротозеев, и узнать, что ты сам… преступник похуже них?!

– Я?! – выкрикнул маркиз. – Я – преступник?! Я, который вырастил тебя, воспитал, дал тебе все, – маркиз обвел богато убранную  комнату дрожащим пальцем, – я преступник?! А по какому праву ты мне сейчас выдвигаешь такие обвинения?!

– По тому праву, – Элиза гордо вздернула подбородок, – что я Инквизитор. Я стала Инквизитором, папа. И Инквизиторы…

– Инквизиторы! – вскричал маркиз страшным голосом, подскочив на ноги. – Проклятые фанатики! Покаравшие, убившие, растерзавшие половину города, в ярости не разбираясь, кто прав, кто виноват!

– Они понесли за это наказание, – напомнила Элиза. – И получили прощение.

Она припомнила подвиг Второго, отдавшего за нее жизнь, и величие Эрвина, снова попросившего благословение и принявшего Служение.

– Это все красивые слова! – желчно прокричал маркиз. – Это произошло оттого, что Инквизиторы возгордились! Поверили в свою исключительность! В свою силу! В свою собственную неподсудность! Да, они заплатили за это, – маркиз весьма неприятно усмехнулся. – И заплатили по заслугам! И это вколотило разум в их головы, надеюсь… но ненадолго! Кто даст гарантии, что ничего не произойдет, и что Инквизиторы снова не умоют город кровью?! Фанатики, фанатики! Уничтожить их! И я не хочу, чтобы они пудрили тебе мозги своими речами про Служение и исключительность! Ничего хорошего в этом нет! Забудь! Я запрещаю тебе!

– Но ты не можешь запретить, – возразила Элиза. – Не можешь. Теперь меня ведет магия. Только она одна может распоряжаться мной.

– Магия велит тебе убить меня? – зло прищурился хитрый маркиз. – Или она тебе велит не  уважать отца?!

– Нет, – прошептала Элиза. – Магия велит мне не позволять тебе пользоваться некромантскими знаниями.

– Я и не пользуюсь! – выкрикнул маркиз. – Я – не пользуюсь! И попрошу относиться ко мне с должным почтением, юная леди! Я, как отец, запрещаю тебе всякие общение с… с… с этими Инквизиторами! Инквизиторы – это всегда бой, раны, смерть и убийства! А я не желаю, чтобы моя дочь имела что-то общее с их мясницкими забавами!

– Мясницкие забавы?! – выкрикнула Элиза. – Да эти Инквизиторы сегодня спасли тебя, отец!

– Меня спас Ар… черт, как его зовут-то… Антуан. Или как его там. Он помог мне отбиться от этих нечестивцев-ротозеев. И мы бы справились вдвоем! – сварливо добавил он. – А вот твои неуправляемые святоши едва не вытряхнули из меня душу!

– Этот неуправляемый святоша едва не погиб, защищая тебя, – напомнила Элиза. Перед глазами ее встал Первый, лежащий на полу в луже крови, такой же яркой, как его глаза.

– Мне все равно, – прошипел маркиз яростно, – что ты думаешь о них, и все равно, какие чувства к ним питаешь! Я уже вижу, что их фанатичная одержимость прорастает в тебе. Здорово они тебя обработали! Девица из приличной семьи! Шляешься непонятно с кем, непонятно где! А что люди скажут?! Сегодня ты отмахиваешься от очевидных вещей, а завтра скажешь, что пара-тройка мертвецов – это всего лишь сопутствующие потери. Ничего не значащие жертвы!

– Я никогда так не скажу! – выкрикнула Элиза. – И они так не говорят! Они защищают людей!

– От чего?! – выкрикнул маркиз.

– От грехов и грешников!

– Но люди любят грешить! – багровея, прокричал маркиз, и Элизе показалось, что она слышит эхо, повторяющее голосом Эрвина эти слова. – Люди! Любят! Грешить! Они все грешники! И в этом нет ничего дурного; это всего лишь маленькие отступления! Я не хочу, чтобы кто-то за меня решал, как мне следует себя вести, чего хотеть, какую магию изучать, какие заклятья знать, а какие – нет! Я сам хочу это решать, я, а не какие-то безумцы за меня! И чтобы меня карали за малейшую провинность, тоже не хочу!

– Ротозеи тоже любили! – со слезами выкрикнула Элиза. – Тоже! И речь идет не о крохотных провинностях!