Обещанная ему

Она убежала так же быстро, как и пришла. Ахмед злился на себя за то, что случилось, за то, что не смог сдержаться, хотя понимал, что должен, что она еще не готова к такому развитию событий. С силой ударив по тумбочке рядом, он подумал о том, что поговорит с Викой завтра.

Глава 22

Виктория

С громко и быстро бьющимся сердцем прислоняюсь к двери своей комнаты. Я знаю, что Ахмед не последует за мной, но мне все равно страшно оттого, что я совершенно не понимаю этого мужчину. Что ему нужно, что он преследует, зачем снова начинает то, после чего мне будет больно.

Я закрываю дверь на ключ и не выхожу до следующего обеда. Даже не иду на завтрак, пропуская его и решая, что не хочу никого видеть. Мне сложно даже думать о том, почему он так поступил, почему это сделал. Я игрушка для него или ему наплевать на мои чувства? Это ведь не может быть реальностью.

Но самое жестокое то, что я не могу злиться на него и ненавидеть. Внутри теплится что-то, чему я не могу найти объяснений. Какая-то необъяснимая сила тянет меня к мужчине, появляется привязанность и желание быть рядом, не смотря ни на что. Это пугает меня до такой степени, что мне становится страшно.

Резкий стук в дверь заставляет подскочить на кровати и резко встать на ноги. Звук повторяется, и я понимаю, что сидеть в комнате и прятаться не получится. Если Ахмед захочет меня увидеть, он прикажет своим амбалам привести меня силой. И тогда я точно ничего не смогу поделать.

— Вика, открой, — его голос по ту сторону двери звучит так тихо и едва различимо, что мне кажется, будто его и нет на самом деле. Но он есть, и я подхожу ближе, поворачиваю замочек и открываю дверь.

Ахмед тут же заваливается внутрь. Заваливается, потому что ходить ему еще сложно. Он прислоняется спиной к стене и пытается стоять, закрывает глаза и одними губами произносит:

— Извини, я не… не рассчитал силы.

Обхватив его рукой за спину, помогаю дойти до кровати и сесть, а после вынуждаю его лечь.

— Чем ты думал, когда встал и пришел сюда, — возмущенно провозглашаю. — Ты ведь мог упасть по пути к моей комнате.

— Я хочу попросить прощения, — едва слышно произносит он то, что я никак не ожидаю услышать.

— Ты мог попросить меня прийти, сказать кому-то, чтобы позвали меня и…

— Не мог, — перебивает меня. — Я знаю, что поступил неправильно тогда, — он тянет руку к моей щеке и едва ощутимо проводит по ней ладонью.

Я отворачиваюсь, чтобы не было видно проступивших на глаза слез, но Ахмед перехватывает мой подбородок и поворачивает лицом к себе.

— Я правда сожалею, Вика, ты… — он замолкает, будто не зная, что говорить. — Прости меня, ладно?

Он аккуратно проводит под глазом большим пальцем, стирая слезу и выдавливает из себя едва заметную улыбку.

— Тебе нельзя было вставать, — произношу, чтобы сказать хоть что-то. — Как сейчас себя чувствуешь?

— Кружится голова, — произносит пересохшими губами, — и слабость по всему телу.

Я лишь мотаю головой, вспоминая, что говорил доктор о прогулках: ему пока рано вставать и ходить, хотя можно сидеть. Сейчас даже чувствую вину за то, что он встал и пришел ко мне, а ведь я могла прийти к нему сама и тогда ничего этого не было бы.

— У тебя удобно, — вдруг произносит он, — мягко.

Я улыбаюсь и помогаю ему устроиться поудобнее, а через несколько минут слышу в коридоре топот и какой-то крик.

— Иди скажи им, что я здесь, — смеется Ахмед. — Наверняка, меня потеряли.

Выхожу в коридор и вижу доктора с несколькими охранниками.

— Ахмед у меня в комнате, — сообщаю им.

Врач прекращает бегать туда-сюда, нервничать, и тут же, минуя меня, заходит в комнату.

— Ну что же вы, — сетует он. — Как сюда добрались-то? Неужели сами дошли? Я ведь говорил, что…

— Послушайте, Виктор Петрович, я плачу вам деньги не за то, что вы говорите, а за то, что делаете, — тут же перебивает его Ахмед. — Я чувствую себя прекрасно, головокружение прошло, поэтому можно не переживать. Ставьте капельницы и можете быть свободны.

— Вас нужно перевести в вашу спальню и…

— Тут делайте, — произносит Ахмед, а сам в упор смотрит на меня.

Теперь у меня не будет возможности скрыться. В ближайшие несколько часов он останется в моей спальне и никуда не уйдет. Отхожу чуть в сторону, чтобы предоставить медсестре возможность сделать капельницу. Той самой, разукрашенной Людмиле Александровне. Она раздражает меня одним своим видом и тем, как она наклоняется над Ахмедом, явно выставляя напоказ все свои прелести.

Я раздраженно отворачиваюсь в сторону, чтобы не показать своих чувств, когда слышу:

— Людмила Александровна, да? — произносит Ахмед.

— Да. Вам что-то нужно?

— Да. Заканчивайте с процедурами и чтобы я вас больше здесь не видел. Вы уволены. Расчетные получите в течении суток.

Она, как рыба, открывает и закрывает рот от удивления. Ее нос неожиданно становится красным, как будто она собирается плакать. В глазах же действительно собирается влага, но она сдерживает ее. Я же удивленно смотрю на Ахмеда, который… улыбается, глядя в мою сторону.

— Но я же…