Обет

Он проводил нас не только до ворот дворца, но и дальше, до самой границы города, не желая расставаться с Ян ни на минуту. Он держал ее за руку, словно боялся, что она растворится в тумане слухов и интриг, и его взгляд, полный беспокойства и нежности, говорил больше, чем любые слова.

И когда пришло время прощания, он тайно вручил ей нефритовый амулет — не просто украшение, а символ защиты и удачи, передаваемый в его семье из поколения в поколение. Он сжал ее руку в своей и, глядя ей прямо в глаза, произнес клятву, каждое слово которой было наполнено силой и решимостью:

— Я верю тебе, Ян, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе вернуть твой трон. Я поговорю с отцом, придумаю что-нибудь.

Его слова звучали искренне и проникновенно, и я, несмотря на свою ревность, не мог не почувствовать уважения к этому молодому человеку.

Тинг, которая всю ночь провела в лабиринте полок королевской библиотеки, перелистывая хрупкие, пожелтевшие от времени свитки, встретила нас у ворот с выражением торжествующей тайны на мордочке. Она держала в зубах свернутый пергамент, потрепанный веками и источающий слабый аромат пыли и магии.

— Нашла! — провозгласила она, бросая свиток к моим ногам. — Древнее пророчество, которое может изменить все.

Я развернул пергамент и вгляделся в выцветшие символы, написанные языком, который я уже начал понимать благодаря урокам Тинг. Строки говорили о «Воине-Драконе», рожденном в другом мире, призванном в Арантею, чтобы восстановить равновесие и победить тьму, воплощенную в образе черного дракона.

— И что это значит? — спросил я, хотя ответ уже начал складываться в моей голове, словно мозаика.

— Это значит, что ты, Макс, — Тинг встретилась со мной взглядом, и в ее зеленых глазах я увидел не только уверенность, но и искру надежды, — и есть этот Воин-Дракон. Ты был призван сюда не случайно. Ты — тот, кто спасет Арантею.

Я замолчал, переваривая информацию. Тинг, это дранная кошка, натягивает сову на глобус. Но где-то в глубине души мне хотелось в это верить. Да, я не был воином, не был героем. Я был простым рекламщиком, жившим обычной жизнью в другом мире. Но здесь, в Арантее, я уже совершил невозможное — пробудил в себе силу Ци, сражался с врагами, защищал Ян. И да, я чувствовал в себе потенциал, огромную силу, которая только ждала своего часа.

— Пророчества — это всего лишь указатели, — сказал я, больше себе, чем Тинг. — Они показывают путь, но не определяют его. Я не знаю, суждено ли мне стать этим «Воином-Драконом», но я точно знаю, что буду бороться. В конце концов, на мне обет — вернуть ей трон, — с улыбкой кивнул я на принцессу.

Ян подошла ко мне и взяла меня за руку. Ее прикосновение было теплым и успокаивающим.

— Я верю в тебя, Макс, — сказала она, глядя мне в глаза. — Я видела, на что ты способен. Ты сильный, ты отважный, и ты добрый.

Я взглянул на Тинг, затем снова на Ян, и внутри меня что-то щелкнуло. Я почувствовал прилив сил, уверенность в себе, которой у меня раньше не было.

— Хорошо, — сказал я, улыбаясь. — Раз уж вы решили заниматься самовнушением, то мне суждено стать «Воином-Драконом».

И в этот момент я поверил в себя.

Слова Ян, проникновенные и искренние, как сама ее душа, эхом отозвались в глубине моего существа. Они были как глоток свежего воздуха в затхлой атмосфере страха и сомнений. И ее прикосновение — легкое, но твердое, как удар молота по наковальне, — зажгло во мне искру надежды, которая уже начала угасать.

Я встретил ее взгляд, и в ее глазах, цвета летнего неба после грозы, я увидел не только веру — непоколебимую, абсолютную веру в меня, в мои силы, в мое предназначение, — но и что-то больше, что-то глубокое и сокровенное, что заставило мое сердце забиться чаще. Это была любовь — не страсть, не влечение, а именно любовь, чистая и бескорыстная, готовая на любые жертвы.

Мы покинули город под покровом ночи, словно тени, бесшумно скользящие по узким, извилистым улочкам, пропахшим лавандой и страхом. Наши шаги не издавали ни звука, лица скрывали капюшоны плащей, а сердца были тяжелы, словно камни, поднятые со дна моря. В них плескалась горечь поражения, тяжесть невыполненной миссии, гнев на самих себя и на жестокую судьбу, которая снова сыграла с нами злую шутку. Но в этой горечи была и примесь стали, закаленной в пламени испытаний, — стали, из которой куются настоящие воины.

Ближе к вечеру, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а в воздухе начали сгущаться сумерки, мы остановились на привал на берегу небольшой речушки, среди вековых деревьев, чьи ветви, словно руки стариков, тянулись к небу. Костер, разведенный Тинг с помощью её магии, весело потрескивал, разбрасывая яркие искры в ночное небо, словно звёзды, сорвавшиеся с небосвода и теперь беспорядочно падающие на землю.