Обет Безбрачия

— Дай ключик, прошу тебя… — она смотрела на меня, а по ее щекам текли слезы. — Открой мне дверь. Я все понимаю, но ничего с собой поделать не могу. Я сама виновата в том, что муж ко мне так относится! Он — хороший человек, это просто я неправильно себя вела. Я сама его провоцировала. Мне нужно было уделять ему больше времени.

— Он — не грудной младенец, — ответил я, положив руку ей на теплую и мокрую щеку. — Ты ни в чем не виновата.

— Я понимаю, что он не всегда вел себя правильно. Но я сердцем чувствую, что он исправится. Вот чувствую. Он обещал исправиться. — умолял мой маленький ангел, стоя на коленях, а я смотрел в ее глаза, проклиная небо. Интересно, на каком этапе сдавались ее близкие?

— Люди не меняются. Они просто умеют притворяться, — ответил я, глядя с нежностью на ее личико.

— Знаешь, Дон, ты прав. Но я переживаю. Вдруг с ним что-нибудь случилось? — ее голос был спокойным, с легкой ноткой тревоги. — Мало ли. Вот просто места себе не нахожу. Давай вернемся, посмотрим. Вдруг он заболел? С утра он кашлял.

— Конечно, кашлял, — усмехнулся я, вспоминая согнувшегося пополам Императора.

— Он простыл. У него могла подняться температура, — с надеждой заглядывал мне в глаза мой ангел. — Он там один. А вдруг он лежит, а у него нет лекарств. У него, кроме меня никого нет. Давай съездим. Я умоляю.

— От простуды еще никто не умирал, — произнес я, глядя, как меняется ее лицо.

— Ах так! Ну хорошо! Если я умру, то ты потом пожалеешь о том, что не хотел отпустить меня по-хорошему! — с ненавистью бросил мне в лицо мой ангел и бросился к окну, пытаясь открыть его. Ее отмело, а я поймал ее хрупкое тельце, сжимая в руках.

— Дон. Люблю тебя. — у нее изменился голос, она принялась плакать и кричать, чтобы ее отпустили к любимому.

— Я здесь. Я с тобой, — шептал я, пытаясь не причинить ей боль, как бы она ни пыталась выбраться. — Потерпи немного.

— Ты ведь дашь мне ключики? Отвезешь? — заискивающе смотрела она, гладя мою руку. — Я просто чайник забыла на плите. И утюг забыла выключить. Представляешь? Замоталась! Спешила и забыла.

— Не переживай, — успокаивал я, прижимая ее к себе. Мой ангел сидел на полу, а я стоял на коленях и дышал запахом ее волос. — Не сгорит.

— Я болею. У меня там таблетки. Срочно, — задыхалась она, впиваясь в мою руку, а потом повернулась ко мне и посмотрела нежно-нежно. — Дон, если ты любишь меня. Если ты

действительно любишь меня, отпусти… Любовь — это когда человек может отпустить другого… Ты ведь любишь меня?

Она шептала, терлась об мою руку щекой, а в ее глазах стояли слезы.

— Прошу тебя, отпусти. Докажи, что ты меня любишь. — прошептала она.

— Я никому никогда не доказываю, — ответил я, понимая, что глядя в ее глаза, любое сердце даст слабину. — Любовь не нужно доказывать.

— Я сделаю все, что ты захочешь, — улыбалась она сквозь слезы, проводя рукой по моей щеке.

— Все, что попросишь.

В этот момент откуда-то сверху на нее упал свет, а ее лицо озарилось такой нежностью и теплотой.

«Домой, домой, домой!», — нежно звали голоса. — «Он скучает без тебя, ему плохо, он переживает и волнуется. Отпусти ее, не держи. Неужели ты ее не любишь? Любящий отпускает.»

— Смотря куда, смотря к кому, — ответил я, а свет погас. Мой ангел дернулся, а потом захныкал: «Ты делаешь мне больно! Больно!».

Мой ад продолжался уже два часа. Я уже слышал про не выключенный газ, про не кормленного котика, про умирающего хомячка, про несчастную канарейку.

— Ангелина! — позвал я ее, тряся, а в луче света появилась связка ключей. — Ты меня слышишь? Смотри на меня!

Она вырвалась, бросилась к ключам, целуя их и прижимая к груди. И тут я увидел, как заклинание с двери начинает спадать.

Чары рассеивались, а мой ангел метнулся к двери, но я поймал ее за руку и бросил на кровать, прижимая к подушке.

— Прости, если больно, — шептал я, прижимая ее телом. Она выкручивалась, а я разжимал ее пальцы, в которых намертво были сжаты ключи.

— У меня котик не кормленный, — всхлипывал мой ангел, глядя на меня жалобно. Я вот тут задумался, либо «Котик» — это один инфантил, который не может приготовить поесть, либо я кого-то не заметил. Судя по запаху, в доме у нее где-то есть лоток!

«Она любила и страдала, и рай открылся для любви.», — шептали голоса.

— Ненавижу тебя! Проклинаю! — рыдала она, брыкаясь и выкручиваясь. — Как же я тебя ненавижу! Ты — мерзавец! Подлец! Ты не имеешь права удерживать меня силой! Ты мне не муж!

В меня плюнули, а я почему-то вспомнил экзорцистов. Создавалось впечатление, что я сейчас отгребаю за все демонов-поселенцев. В голове промелькнула риэлтерская контора «Найдем подходящее тело!». «Что вас интересует?», — спрашивает учтивая демонесса, — «Давайте вам поищем бюджетный вариант. Средний класс вам подойдет? Отличное, здоровое тело! Вредных привычек нет! Алкоголь по праздникам! Нет, с голубыми глазами нет варианта… Возьмите визиточку, периодически прозванивайте!».

— Ты — тварь! — с этими словами мне плюнули в лицо, а я сумел отобрать ключи и сжечь их. — Ненавижу тебя!