Обет любви

– Вы настоящие с-святые, – с искренней благодарностью объявила она, – или ангелы, раз ухаживаете за с-совершенно незнакомыми людьми, б-будто они ваши самые дорогие друзья! Да б-благословит вас Бог!

Летия по-матерински обняла ее за плечи:

– Дитя мое, тебе нет нужды благодарить нас! Мы и так уже рады, что могли приютить тебя и твоего славного мужа! Это большая честь для нас.

Вскоре они ушли, позаботившись приготовить ванну и для Эрика. Марго, совершенно измученная, свернулась калачиком под мягким пуховым одеялом.

Она не знала, долго ли спала, когда ее разбудил легкий плеск воды.

Марго показалось, что кто-то плещется в лесном ручье. Она подскочила, в первую минуту не сообразив даже, где она, и повернулась на этот звук, сонно моргая и стараясь хоть что-нибудь разглядеть в слабом свете единственной свечи.

Марго вглядывалась в темноту, не понимая, что происходит. Наконец туман перед глазами немного рассеялся, и Марго увидела Эрика. Тот, возвышаясь своим исполинским обнаженным телом над чаном с водой, осторожно мылся. Взорам Марго предстали могучая грудь, полностью обнаженная, покрытая броней мускулов, могучие руки и стройные ноги, такие длинные, что не поместились в чане и свешивались вниз, почти касаясь пятками пола.

Совершенно ошеломленная увиденным, Марго села на постели, уставившись на Эрика широко распахнутыми глазами, в которых сна как не бывало. Эрик поднял глаза, увидел проснувшуюся девушку и ужаснулся. Даже в тусклом свете свечи было заметно, как он побагровел от смущения.

– Марго, я… я вовсе не хотел разбудить тебя, – судорожно сглотнув, пробормотал он, – прости, пожалуйста. – Эрик сконфуженно кашлянул и скрестил руки на груди, стараясь хоть как-то прикрыть обнаженную грудь. Ветошь, которой он тер себя, упала на колени. – Я старался… гм… мыться потише и… э-э… я закончу через минуту, так что… ты лучше отвернись и постарайся уснуть, Марго.

Последние слова прозвучали почти умоляюще. Но Марго, казалось, не слышала. Чем дольше она смотрела на него, тем труднее ей становилось дышать. Стараясь набрать в грудь побольше воздуха, она даже разжала пальцы, и кружева, украшавшие ворот ее ночной сорочки, немного разошлись, приоткрыв нежную шею и грудь.

– Т-ты т-так красив, Эрик, – прошептала она, не понимая, откуда этот жар, который волнами захлестывал ее, несмотря на распахнутый ворот.

– Марго, – взмолился он, – очень тебя прошу, ложись и спи!

Она покачала головой:

– Н-не думаю, ч-что мне это удастся.

У Эрика вырвался вздох отчаяния.

– Ну, раз так, то по крайней мере отвернись к стенке. Вода уже остыла. Или ты решила заставить меня просидеть здесь всю ночь?

На лице Марго появилась слабая улыбка.

– К-когда мы обвенчаемся, мой Эрик, мне будет д-доставлять величайшее наслаждение п-помогать тебе принять ванну!

И вновь ее слова «мой Эрик» после всех обид и горя, что он причинил ей, заставили его сердце заколотиться от радости. А обещание когда-нибудь присутствовать при его купании привело его в столь возбужденное состояние, что накопившаяся усталость исчезла как по волшебству. Но сейчас, находясь в довольно глупом положении, он должен умерить ее пыл.

– Мы никогда не будем мужем и женой, Марго, – веско возразил Эрик, – или ты уже забыла, как на меня действует твоя манера говорить?

Лицо ее опечалилось, но, как ни странно, он не заметил на нем ни следа гнева или обиды. Слава Богу, Марго улеглась и повернулась к нему спиной.

– Мы все равно б-будем вместе, мой Эрик. Ну а если т-ты все же т-так никогда и не с-свыкнешься с тем, что я заикаюсь… что ж, значит, мне предстоит быть несчастной д-до конца моих дней.

Он осторожно вылез из чана, набросил на себя большую простыню и тщательно завернулся в нее на тот случай, если ей вдруг придет в голову обернуться. И не то чтобы он так уж стеснялся предстать перед Марго обнаженным, его куда больше смущало, что девушка заметит его возбужденное состояние.

– И в-ведь т-ты уже объявил этим с-славным людям, ч-что мы муж и жена, – добавила она, обращаясь к стене.

Так оно и есть, подумал Эрик, торопливо натягивая на себя лосины. Но смущала его вовсе не собственная ложь. Куда больше волновало его то, что он буквально упивался этим, позволив себе наслаждаться, пока есть такая возможность. А как он гордился, слушая восторженные похвалы своей красавице жене после того, как она отправилась в постель! Все семейство Майкла принялось взахлеб восхищенно ахать и охать, твердя, как ему повезло. Да что там гордился! Он прямо-таки в лепешку расшибался, расхваливая ее несравненные достоинства, прелесть и супружескую верность, а потом не утерпел и намекнул на ту исключительную, самоотверженную любовь, которую она питает к нему, своему мужу.