Обет Меченого (СИ)

— Монстры и монолитовцы насчёт радиации не парятся, зато слышат всё прекрасно. В самый неподходящий момент этот прибор своим писком нас под монастырь подведёт. И рад будешь на лишние рентгены променять, да никто уже по такому курсу нас не выручит. Впрочем, сильно не кручинься, я и сам радиацию, которая выше среднего, ощущаю не хуже дозиметра: или внезапно голова начинает побаливать, или ступни ног горят, или в паху потягивает, а иногда всё сразу. Окромя прочего, сильную радиоактивность выдаёт запах свежести. Ну, знаешь, вот как после грозы озоном пахнет — так ровно то же самое.

— Хорошо, Сергеич, сейчас изменю режим.

Несмотря на то, что к радиолокационной станции вела асфальтированная дорога, вариант с приятной прогулкой по её ровной поверхности даже не рассматривался. Шли параллельным курсом на некотором удалении, по буеракам и разросшимся зарослям сорной травы и кустарников, которые на протяжении многих лет не испытывая вмешательства человека, превратили местность в труднопроходимую полосу препятствий. Ради бесшумного перемещения в этом подобии джунглей продвигаться приходилось очень медленно, что всегда непростая задача. Нельзя просто продираться через эту живую паутину или тем более рубить её мачете, как турист покоряющий сельву. Здесь на каждом шагу необходимо смотреть, куда и как ставишь ногу, не цепляет ли одежда или снаряжение кустарник, любую веточку мешающую проходу нужно аккуратно отвести рукой и также сопроводить на место. Для двух человек, один из которых ранее служил в армейской разведке, а второй в спецназе, именно такой способ передвижения естественен, иное же представляется немыслимым. Оставаться незамеченным, появляться оттуда, где тебя не ждут — эти понятия для них непреложная истина со времён курсов молодого бойца, проводившихся перед присягой. А в том, что «лёгкая» дорога хорошо контролируется, нетрудно убедиться, благо её полотно практически всё время находилось в зоне прямой видимости. Сколько шли, на всём протяжении пути непрестанно виднелись трупы сталкеров. Невозможно было пройти пятидесяти метров и не наткнуться взглядом на чьи-то останки на асфальте: где один-два, а иногда и разные по численности группы убитых. Рядом с одним из особенно больших скоплений на придорожном валуне, несомненно, кровью одной из жертв, крупными грубыми мазками кто-то намалевал «ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ». Большинство из умерщвлённых валялись просто неприкаянные и никому ненужные, но хватало и тех, на чью долю выпала участь показательной казни. Лютую злобу палачей в этих краях ничто не сдерживало. Помимо насаженных на штыри, подобно тому, как Жердев уже видел на военных складах, встречались распятые на импровизированных крестах, подвешенные за рёбра на крюках, и даже просто на верёвке продетой подмышками, только со связанными сзади руками. В последнем случае даже потребовались разъяснения сталкера, ибо Николай, здоровый на голову в отличие от монолитовцев, не мог сам додуматься до подоплёки такого решения.

— Ты просто из-за зарослей видишь только верхнюю половину тела, — полушёпотом произнёс Меченый. — Монолитовцы вешают таких несчастных на участках, где часто появляются псы. Делают это нарочно не высоко и не низко, так чтобы зверюги до них могли достать, только вставая на задние лапы, ну или в прыжке до пояса казнённого. Вешают пленного целым и невредимым, чтобы дольше мучился, пока его рвут на куски и объедают снизу. Капитана непроизвольно передёрнуло, а лицо скривила гримаса отвращения.

— Кто вообще при таких перспективах им в плен сдаётся?

— Те, у кого желание жить сильнее разума и воли.

— Ты с этими фанатиками ведь не раз сталкивался, на что это похоже?

— Крайне агрессивные и неадекватные по жизни отморозки, с которыми можно договориться с тем же успехом, что и с чернобыльским кабаном. Отлично вооружены. По одному или по двое, за исключением снайперов, они не ходят. Вкупе с тем фактом, что они пойдут на любые потери ради уничтожения врага, это делает их для нас особенно опасными.