Обет мести. Ратник Михаила Святого

Но судьбе было угодно вновь изменить эти планы. Описав широкий полукруг, Иван направился домой и вскоре наткнулся на совершенно свежие конские следы, идущие в том же направлении. Два человека ехали напрямую, словно точно знали цель своего вечернего визита. Но Иван знал точно, что в этой голой степи, кроме двух стойбищ за многие поприща пути, иных кочевников не было! Да и найденные им появились не далее как позавчера…

Он даже обрадовался этому открытию. Если эти двое заночуют у Торгула, можно будет подробно расспросить их о хозяине. Таким образом, все встанет на свои места легко и просто! Без риска поединка, без необходимости лишний раз дергать удачу за хвост, пытаясь повернуть ее к себе лицом. Впервые за весь день Иван хлестнул коня нагайкой, переводя его на широкую рысь. Уже подуставший четырехлетка обиженно мотнул головой, но ослушаться не посмел.

Легкие сумерки легли на землю. До шатров оставалось менее версты. Вот сейчас эта длинная балка изогнется, нужно будет перевалить через нее, одолеть крутой скат, и будут четко видны уже желанные костры и теплые жилища!

Балка изогнулась, и на самом ее дне Иван неожиданно увидел двух оставленных лошадей. Приученные оставаться на месте без привязи, они неспешно жевали выбитую из-под снега желтую траву. Людей рядом не было…

Прищурившись, воин разглядел в серой мути зимнего вечера два ломаных следа, оставленных ушедшими от животных всадниками. Они шли вверх по склону, затем исчезали за взлобком, затем… Тут он вдруг заметил татар. Лежа на самом изломе гребня, они явно всматривались в сторону лагеря хана Торгула. Это уже было более чем странно!

Иван прикусил губу. Перед ним были явные соглядаи! Но раз они тайно устроились неподалеку от чужих юрт и шатров, значит?.. Значит, их хозяина интересовали не только и не столько серны, сколько кто-то из стойбища хана Торгула! И может быть, даже сам хан!!

Тут Ивана словно ослепительной вспышкой пронзила догадка! Он вдруг вспомнил про обезглавленного Камиля. И если допустить, что стрела с окрашенным охрой оперением была из того же колчана, что и на роковом для Андрея лугу, то по следу Торгула шли не случайные кочевники, а охотники-кровники, не рискнувшие обратиться к суду великого хана и решившие вынести смертный приговор сами. А коли так, то лежавшие в снегу были лишь дозором, разведкой, обеспечивающей сегодняшний внезапный ночной налет, после которого вряд ли останется в живых даже ни в чем не повинная и беззащитная Зухра! Тать свидетелей оставлять никогда не любит!!

Бывший житель лесов размышлял недолго. Татарин без коня – не татарин! Пеший в степи если и добредет до своих, то не раньше утра. А уж этих двоих, у которых почти наверняка оружие в тороках, он пригонит к костру своего хана, словно отбившихся от гурта овец. Пускай Торгул сам решает, как быть дальше. На то он и хан, чтобы решать!

Поднеся полусогнутую ладонь ко рту, Иван набрал полные легкие воздуха и издал длинную низкую ноту протяжного волчьего воя. Чужие кони испуганно прянули в сторону, описывая полукруг. Свой, стиснутый сильными коленями, на махах пошел вниз по склону. Еще один вой, еще… Нервы у лошадей не выдержали, и не обращая внимания на призывный посвист вскочивших на ноги хозяев, они наметом вылетели из балки и скрылись в темноте.

Над ухом свистнула чужая стрела. Нет, эти двое не были безоружны! Тем хуже для них. Управляя конем коленями, Иван взялся за лук и показал, что у Нури был не бездарный ученик лучного боя. Длинный крик, в котором уже не было ничего человеческого, показал, что вторая стрела нашла свою жертву и досыта напилась теплой кровью. Уцелевший попытался удрать в сторону далекой бурьянной стены, но разве по снегу пеший набегает много? Догнав его, Иван громко крикнул:

– Стой! Стреляю! Лицом в снег, если хочешь жить!

Жить беглец явно хотел! Он рухнул словно подкошенный, черным крестом впечатываясь в снег.

– Не убивай, не убивай, багатур! Я нищий бедный нукер, я никому не желаю зла!

На стоянке, видимо, услышали и вой, и крики. Вспыхнули факелы, десяток конных лавой помчались в сторону Ивана и пленного. Русич громко закричал, называя себя, чтобы не оказаться случайной жертвой меткой стрелы. Нури вздыбил рядом разгоряченного коня и нагнулся в сторону лежачего:

– Кто это?

– Чужой. Долго рассказывать. Пусть это услышит сам Торгул. Это срочно, Нури! Пошли по моему следу людей, пусть заберут второго. Коней я отогнал в степь.

Хан Торгул вышел от наложницы в одном теплом халате, еще не пришедший в себя от выпитого вина и горячих ласк. Но лицо его страшно изменилось, когда Иван сообщил о чужом стойбище, плененном нукере и своих догадках.

– Тащите его в мою походную юрту! Я сейчас приду!