Обет молчания (Тайные люди - 2)

Я не знал способы и формы их транспортировки, но догадывался, что просачивались они поодиночке. Груз частью тащили на себе в специальных контейнерах, внешним обликом не отличимых от какого-нибудь телевизора, стиральной машинки или другой сложной бытовой техники, или получили через посредничество местной мафии как контрабандный товар. Контора любила использовать подобные каналы, так как преступники, получившие щедрую мзду, обычно частью того же перевезенного ими товара, и заинтересованные получать ее и в дальнейшем, гарантировали сохранность крепче вооруженных банковских инкассаторов; излишнего любопытства, предупрежденные о последствиях, не проявляли, а если бы даже и влезли в посылку - все равно ничего бы не поняли. Вмешательства в процесс транспортировки местной милиции Контора не опасалась, так как использовала надежные, неоднократно проверенные каналы. А уж на самый крайний случай каждую упаковку заряжала мощным самоликвидатором, и если кто-нибудь, вскрыв коробку и не удовлетворившись внешним обликом товара, пытался продолжить исследование, раздавался легкий хлопок, и каждая неделимая часть посылки горела натуральным пламенем, а то, что не могло гореть, плавилось, превращаясь в груду искореженного металла, напоминающую внешним видом пропущенный через пресс многоканальный бытовой радиоприемник. Все. Металлолом - на свалку, дело - в архив местной пожарной команды, ответственного за противопожарную безопасность кладовщика - под суд.

В нужной точке, в нужное время багаж и люди сходились, образуя единый разведывательный организм. Причем в исходную точку каждый доставлял ту часть оборудования, без которой вся прочая аппаратура, как и заключенная в их головах информация, была бесполезна, как прошлогодняя зарплата, и непосвященному человеку ровным счетом ничего прояснить не могла.

В точке сбора и монтажа, где утечка информации была наиболее вероятна и опасна, в игру включался охранник, выступающий не только в качестве защитника интеллектуальной собственности Конторы, но, если обстоятельства того требовали, и чистильщика, который в последний момент гробил и уродовал до неузнаваемости не только аппаратуру, но и обслуживающих ее операторов, а те по наивности представляют его исключительно ангелом-хранителем. Сделав же дело, охранник шел себе под суд под видом психически ненормального в период обострения болезни пациента, не отвечающего по закону за свои безумные поступки, что подтверждалось соответственно специальными документами и умелой, разработанной светилами отечественной психиатрии симуляцией.

Но если честно, то под суд не шел, а просто скоропостижно умирал в камере предварительного заключения от сердечного приступа, удушья или еще какой болезни. Конечно, охранник, исполняющий свой долг, об этом тоже не догадывался, как и охраняемые им технари о своей запрограммированной Конторой печальной участи. В свою очередь, случайная смерть в тюрьме нежелательного свидетеля возлагалась на оперативную спецбригаду (пять часов на сборы и доставку в любую точку страны или ближнего зарубежья). И меня как Контролера и куратора операции. Вот такая премилая схемочка.

Интересно, какая при этом судьба уготована Контролеру? Знать бы. Или лучше не знать, чтобы сон спокойнее был?

Но это все - крайний случай, до которого в моей практике, слава богу, не доходило. И, будем надеяться, не дойдет.

И вот для того, чтобы надежды мои оправдались, я тружусь как проклятый с утра до вечера без перекура и перерыва на обед, обеспечивая надежный прием, страховку, возможные пути эвакуации и отвлекающие внимание преследователей шумовые и звуковые эффекты. Специальная техника и приставленные к ней мозги штука очень дорогая, поэтому швыряться ими Контора не любит, и, пока есть хоть малая возможность спасти и эвакуировать в безопасное место людские и материальные ресурсы, чистильщик своей метлой не метет.

Отсюда, как ни крути, огромные финансовые средства, жизнь по меньшей мере трех человек, да и наверняка моя тоже, зависят исключительно от моей добросовестности в порученном деле. Вы бы стали в такой ситуации филонить? Лично я - нет. Не о лишении тринадцатой зарплаты, не о тридцать третьей статье в трудовой книжке идет речь в случае неудачи!

Ладно, если что-то непредвиденное случится до нашей контрольной встречи там не моя зона ответственности, не моя голова в залоге, и, значит, не ее в случае чего свинтят с плеч. Это утешает. Но вот после встречи ситуация меняется с точностью до наоборот. Прежнюю голову возвращают владельцу, а мою несут в ломбард на освободившееся место, и ' пока операция идет, я за ее сохранность поручиться не могу. Так что, если вдруг встреча сорвется, я напрягусь, но не расстроюсь. Но встреча не срывается.