Обетованный остров

С террасы своего дворца, расположенного на самом верху акрополя, Питфей еще издалека увидел белых лошадей Этры и ее развивающуюся белую тунику. За ней следовала помпезная колесница начальника порта. На душе у Питфея немного отлегло. «На этого чиновника можно положиться, — подумал он, — во всяком случае в той мере, в какой можно вообще полагаться на смертного человека». Тем не менее, беспокойство, вызванное сном, полностью не покидало его. Как на крыльях, влетела Этра в комнату отца, сияющая, счастливая. Ее улыбка растопила его печаль. Он обнял дочь и поцеловал ее. Вновь откуда-то из подсознания выплыла горькая фраза предсказателя Мелампода: «Веселится дитя и не ведает, какие скорби и страдания ждут его в жизни», и в тот же миг его сознание поразила догадка: «Свершилось!»

— Как я счастлива, как я счастлива, папочка! — воскликнула Этра.

— В чем же причина твоей радости?

— Не знаю. Просто сегодня очень хороший день.

— Ты совершила возлияние на алтаре Сферия?

— Да, конечно.

— Что ты собираешься делать теперь?

— Я погуляю в саду. Мне хочется побыть одной.

— Знаешь ли ты, что в Трезен прибыл Ардал? Сегодня в мегароне дворца мы будем принимать его. Возможно, он споет нам свою песнь о скитаниях Ариса.

— Я обязательно буду вечером в мегароне дворца. Я очень хочу услышать песнь о скитаниях Ариса. Но у меня будет к тебе одна просьба...

— Какая же просьба?

— Совсем пустяковая. Может быть, даже тебя и не следует утруждать ею. Я попрошу Диодора.

— Как знаешь. Но прежде пусть он сам зайдет ко мне.

Этра чмокнула отца в щеку и выпорхнула из комнаты. И тут же в нее вошел Диодор.

— Мудрейший царь и могущественнейший владыка... — начал он свое высокопарное приветствие, но Питфей резко прервал его.

— Не надо, Диодор. Не продолжай. Садись в кресло. Нет, не сюда, а напротив меня. Рассказывай.

— Твои воины, царь, прибыли в Погон, когда Этра уже переправилась на Сферию.

— Этого и следовало ожидать.

— Перевез ее туда на лодке молодой мужчина, который назвался Горгием. По его словам, он родился в семье купца в италийском городе Тарсе и месяц назад отправился с товаром в море, но потерпел кораблекрушение. Его со спутниками подобрали тирские купцы и доставили в Трезению. Мне удалось переговорить с купцами. Они подтвердили, что обнаружили его на обломках затонувшего корабля. И все-таки, царь, я не верю ему. Не похож он на купца. Это моряк и воин, побывавший в опаснейших переделках. Его манеры говорят о благородном происхождении. И говор у него не жителя Тарса, и вифинский. Он что-то утаивает.

— Где ты обнаружил его?

— Возле алтаря Сферия. После совершения возлияний Этра завтракала вместе с ним и Ксенией. Как ты приказал, царевну я сопроводил назад во дворец, а ее спутника... отпустил восвояси.

— Восвояси?

— Но я думаю, он никуда не денется. Этра обворожила его.

— И не только она его, — мрачно добавил Питфей.

— Кроме того, я обещал представить его тебе.

— Ты поступил правильно. Ты не совершил ни одной ошибки. Но от этого мне не легче. Апатурия! Обманщица! — с глухим отчаянием произнес он.

— Кто обманщица? Этра? — машинально спросил Диодор.

Но Питфей не обратил внимания на бестактность вопроса лименарха.

— Нет, не Этра, — сказал он, — а покровительница царского дома Трезена великая богиня Афина.

11. АРИС

В мегароне дворца Питфея собрались все члены царского дома и высшая знать Трезена. Так же, как и накануне, во время встречи Эгея, дамы были одеты в великолепные наряды. Замысловатые прически украшали их красивые головы с тонким изящным профилем. Аромат духов и благовоний создавал волнующую, чувственную и вместе с тем ирреальную атмосферу.

Гости сидели на скамьях вдоль стен мегарона и в креслах. Передние места заняли Питфей, Антия, Этра, Эгей, Эгисф. Ждали Ардала. И вот он вошел, и тотчас все присутствующие встали, приветствуя великого певца и поэта Ахейского мира. Имя его было на устах всей икумены. Цари почитали за честь принять его во своих дворцах и были бы рады, если бы он избрал их город для своего постоянного пребывания. Но Ардал принадлежал всему миру. Он, однако, был другом Питфея и часто бывал в Трезене. Сейчас он прибыл сюда из Микен, а до того гостил во враждебных им Фивах у царя Эдипа. Для него не существовало границ. Враждующие стороны просили его о посредничестве. И при всем том, человек, перед которым склонялись цари и потомки богов, в том числе и самого самодержавца Зевса, был сыном простого пастуха. Некоторые, правда, пытались и ему приписать божественное происхождение — настолько сильным было обаяние его личности. И уж, конечно, никому в голову не могло прийти, что его благозвучные песни, исполненные глубокого сокровенного смысла, могли быть созданы смертным человеком без помощи божественной силы.

Непроизвольный жест царей и высоких сановников Трезена, вставших, чтобы приветствовать Ардала, был воспринят им и всеми присутствующими как нечто естественное и закономерное. Этот жест или, вернее, неосознанный порыв не затрагивал чью-либо честь и достоинство. Соприкоснулись две иерархии, лежащие в различных измерениях — иерархия человеческая и божественная.