Обезглавленный девиант

Синяков мотнул головой: ему показалось?

– Слышь… а ты не знаешь? Слышь, а ты?

Андрей поднял голову и посмотрел по сторонам: щуплый очкарик в белой майке и фиолетовых трусах ходил между кроватями – согнутый, озирающийся… И задавал этот вопрос всем. Некоторых он тряс за плечо.

– Шизик, отвали от меня! – рявкнул тот парень, который приставал вчера к терапевту. Он поднял кулак, намекая, что будет с шизиком, если он не отвалит.

– Нет, я не псих, нет! – взвизгнул он и отпрыгнул в сторону. Он заскочил на свою кровать и принялся судорожно натягивать на себя одеяло.

– Закрой пасть, э! – снова гаркнул тот же парень, подпрыгивая на своём месте. Вот-вот он был готов напасть на шизика.

«Куда я попал, куда», – мерно простучало в голове у Андрея, и он принялся укрываться с головой. Он знал ответ на этот вполне себе риторический вопрос.

Звонок всё же прозвучал – мерзкий и громкий. Начало нового дня.

– Подъём, сукины дети! – заорал Бурьянов, и Андрей подумал, что он всех их ненавидит. – Вставайте, прыгайте до потолка! Радуйтесь жизни! Строиться! Быстро! Берите принадлежности для мытья! Кто вчера не взял, будет без мыла и без полотенца круглый год сидеть тут!

Синяков принялся подниматься и натягивать на себя форму. Он вчера взял «комплект мытья»: зубную щётку, полотенце и кусок мыла. Выдавал на складе тот приветливый старичок, исхудалый, будто туберкулёзник, к которому отправили подметать двор Алиева…

Андрей же сильно не спешил к выходу, чтобы не толпиться со всеми этими колючими и одичалыми воспитанниками. Первыми к выходу шли те двое, что вчера приносили одежду – выглядели они похоже друг на друга, невзрачно. Синякову даже подумалось, что ЭТО место стирает идентичность.

Они вышли в коридор и начали толпиться, не понимая, кто за кем должен стоять. Девочки, вышедшие из другой казармы, жались друг к другу, не спеша перемешиваться с мальчиками.

– Ничего, вы ещё научитесь построениям, – сказал старший надзиратель, проведя рукой по волосам. – Не жмитесь, не жмитесь!

Водкин с посиневшим лицом стоял тут же и покачивался после своей трудовой ночи.

– Сегодня у нас вторник, а это значит, что вы будете приучаться к труду… В первой половине дня у вас будут занятия по социологии, адаптации и прочему. Будете знакомиться, а уже после обеда поедете добывать себе пищу. Кто не работает, тот не ест! Запомните. Но сначала вы пойдёте мыться, потому что чистота – залог здоровья. А потом – жрать. Не то кони двинете. Хотя и перекармливать вас нельзя…

– Пойдёмте, его хрен переслушаешь, – скомандовал Водкин. – Нале-во!

Они послушали его, и он им больше симпатизировал, чем старший надзиратель. Последнего ужасно бесило, что каждый пытается его поставить на место и нарушить его авторитет перед воспитанниками, но он лишь бессильно злобствовал внутри себя.

Андрей присматривался к окружающим его людям, и всё больше деталей он мог рассмотреть, этому способствовали короткие рукава на их форме. Например, у лысого крепыша на локте красовалась паутина; у одного из смугловатых брюнетов – шрам на щеке, как от осколка или ножа, а у высокого и бледнющего блондина, крайне истощённого – глубокие шрамы на запястьях. Ботаник в очках сопел и вытирал слёзы на щеках, продолжая испуганно оглядываться. Он, возможно, никак не мог поверить, что сюда попал… Шизик же тоже оглядывался по сторонам, но улыбался. В своей тарелке.

Девочек он пока рассмотреть не мог – они шли позади, в другой колонне, но он отчётливо слышал их голоса.

Их провели на первый этаж в душевую – сырое и тёмное место.

– Кому надо в туалет, проходите направо. Только не толпитесь и не спотыкайтесь, – послышался голос второго надзирателя, более адекватного, чем старший.

Андрей не преминул воспользоваться предложением и увидел дверь туалета с такой же надписью. Он рванулся туда, краем глаза заметив перекорёженное лицо Бурьянова – тот, может быть, хотел схватить его и швырнуть об стену, но сдержался.

Унитазы все были засраны, писсуары – зассаны. Ржавчина прошибла всё вокруг. Воняло здесь жутко, будто уборщицы сюда и не заходили.

– Смывайте за собой, сукины дети! – послышался возмущённый голос того рыжевато-коричневатого надзирателя с едкой фамилией. – Уборщицы нам все мозги уже прогрызли!

За Синяковым забежала парочка парней и сразу же кинулась к унитазам. Синяков же просто забрался на свой в кедах, которые им тоже выдали. В туалет не хотелось, но передохнуть от гаркающих надзирателей не помешало бы.

Он закрыл глаза, слушая, как журчит моча в унитазах. Его затошнило.

– Под струи заходите! – надрывался Бурьянов. – Мыться, я кому сказал!

Андрей подумал, что ходить грязным здесь вряд ли доставит дополнительное удовольствие, поэтому он спрыгнул и поплёлся к выходу, где началась страшная суматоха. В общем, полная жесть. Двое надзирателей рассортировывали людей по разным душевым…