Обезглавленный девиант

– Кончай бухать, – неожиданно сказал Костылёв и повернул к Водкину голову. – Бурьянов хоть и псих, но не пьянствует. От тебя несёт, как от выгребной ямы. Как ты собираешься честь «ПТИЦЫ» представлять перед новобранцами?

– Виноват, – коротко ответил надзиратель, потому что надо было что-то ответить, а молчать просто было бы невежливо.

Огромный автобус подъехал к воротам – синий, многоместный. На боку его красовался уже знакомый аист. Ворота начали открываться – сопровождающий воспитанников человек нажал на кнопку, связался с охранником и теперь освобождал дорогу для подростков.

– Встречай, – только успел распорядиться Костылёв, как на крыльце появился Бурьянов с явным неудовольствием на лице.

– Что это тут происходит? Почему меня не дождались? – спросил Бурьянов совершенно другим, серьёзным тоном, в котором отчётливо проступала обида.

Костылёв просто махнул рукой:

– Бурьянов, командуй парадом.

Старший надзиратель заулыбался своими прокуренными зубами и заспешил к воротам.

– Выползай из автобуса! Стройся! Стройся, сукины дети! – кричал он, упорно переставляя ноги.

Костылёв тяжело вздохнул в очередной раз и нажал кнопку на рации:

– Не «сукины дети», а «дорогие воспитанники». Где твои манеры?

– СТРОЙСЯ!

Груда подростков, которых сопровождающий выпихнул из автобуса и теперь отряхивал свои руки, неуверенно прошагала внутрь двора. Разношёрстная – и парни, и девушки, и брюнеты, и блондинки. Кто в чём одет – от спортивных костюмов до пиджаков с выпускного. Они все жались друг к другу и смотрели испуганно, жалобно.

– Стройся, я сказал! Или вы глухие? Ну, ничего, мы вам уши прочистим и научим любить этот город и нашего дядюшку Карла. По двое в шеренгу – становись!

Те безропотно подчинились.

– Шагом марш! За мной!

Бурьянов зашагал обратно и довёл своих новых подопечных до крыльца. Водкин вглядывался в их лица, и вся эта уродливая плаксивая толпа начала приобретать очертания. Он увидел высокую, худую девушку в сером свитере. С острыми чертами лица, в особенности – с острым подбородком. Рядом – удивительно спокойный – стоял бритоголовый парень в спортивном костюме. Его мощные предплечья проглядывали даже сквозь рукава мастерки. Двое смуглых стояли с противоположной стороны и жались друг к другу. Ещё там была низкая и крайне толстая девчонка в очках с короткой стрижкой. Ещё там был парень в рубахе и квадратных окулярах – типичный ботаник, выглядевший крайне инородно, а лицо его выражало эмоции человека, очнувшегося от ночного кошмара. Там были и другие ребята… Всего человек двадцать. Но заприметил он одну – очень красивую, невысокую, голубоглазую блондинку – она старалась держаться обособленно, засунув руки в глубокие карманы своего свитера.

– Становись! – рявкнул Бурьянов и вскочил на крыльцо, а воспитанники сгрудились внизу, переступая своими грязными кроссовками и туфлями. От командования он получал столько же удовольствия, сколько Водкин – от убийств. – По решению районного суда – да просуществует он вечно – вы будете находиться в этом прекрасном месте и перевоспитываться, мать вашу! Тут теперь я вам и мать, и бать, и нянька. Всё понятно?

Воспитанники испуганно закивали – кроме троих, Водкин это чётко подметил. Бритоголовый, остролицая и ещё один парень в капюшоне с подбитым лицом никак не отреагировали на его спич.

– Отвечайте, как положено, сукины дети!

– Бурьянов, – неожиданно прервал его Костылёв. – Я тебе сказал уже, не «сукины дети», а «дорогие воспитанники». И хватит пропихивать армейщину, терпеть этого не могу. Ты вроде бы работаешь на лекарства? Вот и работай!

Бурьянов налился красным. Несомненно, Костылёв поставил его репутацию под удар, втоптал его авторитет в апрельскую грязь. Как теперь воспитанники будут его уважать? Всё правильно, никак. Но отетить он не успел – на крыльцо подоспели две женщины – одна низенькая, иссушенная, в строгом костюме, а другая – высокая, габаритная, с крайне внушительной грудью, облачённая в красно-чёрное приталенное платье.

– Это ваши начальницы, – представил их Костылёв. – Наталья Артёмовна, начальник по воспитательной работе и дисциплине. И Инесса Ивановна, заведующая образовательным процессом.

Наталья Артёмовна, крупная и чем-то напоминающая акулу, сказала:

– Если возникнут какие-то жалобы, то сразу ко мне.

– Слушайте меня, су… дорогие воспитанники! – воскликнул Бурьянов. – Наш «начвээр» – всё видит и всё знает. «Начвээр» – сила и свет. Но как же может быть «начвээр» без помощников? Надзиратели – правые руки Натальи Артёмовны. Как говорится, глаза боятся, а руки делают…

Наталья Артёмовна выстрелила в него суровым взглядом, но он, впрочем, ничуть не смутился.

– Вы получили второй шанс для перевоспитания, – сказала она. – Поэтому, я надеюсь, вы приложите все усилия для исправления и уже скоро выйдете отсюда совершенно другими людьми. Мы же обязуемся предоставить вам и питание, и образование, и медицинскую помощь…

– Слушать меня, старшего надзирателя! Мой непосредственный начальник – Костылёв, – Бурьянов показал на него кивком головы.