Обезьяна и сущность

В эту дверь покорно выходят и Лула с доктором Пулом, когда подходит их очередь. Снаружи, на солнышке, десятка два послушников не покладая рук действуют иголками и нитками, пришивая фартуки к поясам, а заплатки – сзади к штанам и спереди к рубахам.

Камера задерживается на Луле. К ней подходят три молодых семинариста в тогенбургских сутанах. Одному она подает фартук, двум другим – заплаты. Все трое принимаются за дело – одновременно и невероятно проворно. «Нет», «нет» и «нет».

– Повернитесь, пожалуйста.

Передав остальные заплатки, девушка повинуется, и пока специалист по фартукам отходит, чтобы обслужить доктора Пула, другие два работают иглами до того усердно, что уже через полминуты Лула становится столь же недоступной сзади, сколь и спереди.

– Есть!

– Готово!

Портняжки из духовных расступаются; крупным планом – дело их рук: «нет», «нет». В кадре снова послушники: сплюнув в унисон, они дают тем самым выход своим чувствам и поворачиваются к дверям святилища:

– Следующая леди, пожалуйста.

С выражением крайнего уныния на лицах вперед выходят две неразлучные мулатки.

В кадре снова доктор Пул. В фартуке и с двухнедельной бородкой он подходит к ожидающей его Луле.

– Сюда, пожалуйста, – раздается пронзительный голос.

Они молча становятся в другую очередь. В ней несколько сотен людей покорно ожидают, когда им даст назначение старший помощник великого инквизитора, отвечающий за общественные работы. С тремя рогами, облаченный во внушительную занскую сутану, великий человек вместе с двумя двурогими служками сидит за большим столом, на котором стоят несколько картотечных шкафчиков, спасенных из конторы страховой компании «Провидение».

Двадцатисекундная монтажная композиция: Лула и доктор Пул в течение часа медленно приближаются к источнику власти. И вот наконец их очередь. Крупный план: специальный помощник великого инквизитора приказывает доктору Пулу явиться в развалины административного корпуса Университета Южной Калифорнии к директору по производству продуктов питания. Этот джентльмен позаботится о том, чтобы ботаник получил лабораторию, участок земли для опытов и до четырех человек для неквалифицированной работы.

– До четырех человек, – повторяет священнослужитель, – хотя обычно…

– Ох, разрешите, я пойду туда работать, – без спроса вмешивается Лула. – Прошу вас.

Специальный помощник великого инквизитора бросает на нее испепеляющий взгляд и поворачивается к служкам:

– А это еще что за юный сосуд Нечистого духа, скажите на милость?

Один из служек достает из картотеки карточку Лулы и сообщает необходимую информацию. Сосуд восемнадцати лет от роду, пока стерилен, есть сведения, что был замечен в связи в неположенное время с одним из печально известных «бешеных», который позже был ликвидирован при попытке сопротивления аресту. Однако вина указанного сосуда доказана не была, его поведение, в общем, удовлетворительно. В прошлом году упомянутый сосуд использовался на раскопке кладбищ, в следующий сезон должен быть использован так же.

– Но я хочу работать с Алфи, – возражает Лула.

– Ты, кажется, забываешь, что у нас демократия, – вмешивается первый служка.

– Демократия, – добавляет его коллега, – при которой каждый пролетарий пользуется неограниченной свободой.

– Подлинной свободой.

– Свободно исполняя волю пролетариата.

– A vox proletariatus, vox Diaboli[20].

– Тогда как, разумеется, vox Diaboli, vox Ecclesiae[21].

– А мы здесь как раз и представляем церковь.

– Так что сама понимаешь.

– Но я устала от кладбищ, – настаивает девушка. – Мне бы для разнообразия выкапывать что-нибудь живое.

Следует короткое молчание. Затем специальный помощник великого инквизитора наклоняется и, достав из-под стула весьма внушительную освященную воловью жилу, кладет ее перед собою на стол. Повернувшись к своим подчиненным, он произносит:

– Поправьте меня, если я ошибусь, но, насколько мне известно, всякому сосуду, отвергающему пролетарскую свободу, полагается двадцать пять ударов за каждый проступок такого рода.

Снова наступает молчание. Бедная Лула широко раскрытыми глазами смотрит на орудие наказания, затем отводит взгляд, пытается что-то сказать, с трудом сглатывает слюну и снова пробует раскрыть рот.

– Я не возражаю, – наконец выдавливает она. – Я действительно хочу свободы.

– Свободы отправляться раскапывать кладбища?

Девушка кивает.

– Достойный сосуд! – хвалит специальный помощник.

Лула поворачивается к доктору Пулу; несколько секунд они молча смотрят друг другу в глаза.

– До свидания, Алфи, – наконец шепчет она.

– До свидания, Лула.

Проходит еще несколько секунд, после чего девушка опускает глаза и уходит.

– А теперь, – обращается к доктору Пулу специальный помощник, – можно вернуться к делу. Как я уже говорил, в обычное время больше двух рабочих вам не дали бы. Я выражаюсь ясно?

Доктор Пул наклоняет голову.