Обезьяны

Поначалу Боуэн четко придерживалась инструкций, которые сама же выдала персоналу отделения. Она не трепала дружески Саймона по загривку, а равно не чистила его, что тоже должно было бы его успокоить – успокаивало же это других шимпанзе в отделении. Но постепенно ее терпение тончало – реакция Саймона оставалась такой же ненормальной, он совершенно не желал идти на контакт, и теперь, едва только художник начинал жаться в угол, Боуэн легонько била его по морде. Но и это ни к чему не привело, если не считать дурацких обвинений в надругательствах и мучениях, которые появлялись в его письмах после таких эпизодов.

– «ХууууГраааа!» – пробарабанила Боуэн по двери кабинета Уотли и ворвалась туда одним прыжком, обрушив на голову начальника лавину Дайксовых записочек. Две-три минуты она продолжала демонстрировать свое недовольство, бомбардируя консультанта книгами, извлекаемыми одна за другой из стоявших у него в кабинете шкафов.

– «Хуууу-хуууу-хуууу» Джейн, как все это понимать? Ты что, решила устроить у нас тут переворот, революцию «хууууу»? – замахал Уотли, складывая пальцы в перерывах между отражением одной книжки и подлетом следующей.

– «ХууууГраааа!» Как это понимать?! А вот так вот и понимать, Уотли! Мы топчемся на месте. Я каждый день шлю вам отчеты о своей переписке с Дайксом, а вы, насколько я могу судить, ничего в этой связи не делаете.

– Да, но что же я могу сделать-то «хууууу»? Вы, кажется, не в состоянии ему помочь. Даже диагноз поставить не сумели. Все, что мы имеем по сравнению с началом предыдущей недели, – это два блокнота белиберды, один за авторством Дайкса, про то, что на планете Земля живут люди, другой – за вашим, про то, как все устроено на самом деле. Мне кажется, во всем этом нет ни грана психиатрии «хууууу».

– Возможно, здесь-то и зарыта карликовая пони.

– Я не понимаю.

– Возможно, нам нужно придумать какой-то другой подход к Дайксу. Уотли, мы обязаны что-то сделать.

Консультант выполз из-за стола, под которым прятался, и подчетверенькал к Боуэн.

– «ХууууГрааа», вот что, Джейн, полагаю, раз мы не можем заставить нашего шимпанзе передумать, то пусть воображает себя человеком и все такое. Ведь у вас нет никаких свежих идей. Да, вы сумели довольно точно установить степень его «хиии-хииии-хииии» «человечности», но идей-то у вас больше не стало?

В следующий миг Уотли пережил шок – д-р Боуэн начала чистить его в паху, чистить весьма фривольно, а затем, и это был еще больший шок, начала играть с начальником в спаривание, хотя и с силой подчеркивала каждым движением, что это только игра.

– У нас остался еще один шанс «чапп-чапп», Уотли, – пробарабанила она где-то у него в подбрюшье.

– «Хиии-хиии-хиии-хиигггххх». И что же это за шанс, Джейн – Джейн! Я серьезно.

– Буснер.

– «Хууууу» что?

– Наш шанс – Зак Буснер. Давайте попросим его осмотреть Дайкса. Возможно, он что-то придумает.

Глава 10

Длинный синий «вольво» седьмой серии свернул с Талгарт-Роуд и нырнул под Хаммерсмитскую эстакаду. Внутри машины команда Буснера занималась тем же, чем всегда: одни буйствовали, другие их поучали. Старшие подростки на заднем сиденье чистились, хихикали, дергали за разнообразные веревочки, ручки и кнопочки и истошно вопили, уворачиваясь от нокаутирующих ударов вожака, которым было не занимать силы, но явно недоставало меткости.

– «Ррррряв»! Вот что, ребята, – показал именитый натурфилософ, как он любил себя обозначать, – мы приближаемся к больнице, где заточен этот бедняга.

Прыгун крутанул рулем вправо-влево, преодолевая S-образный поворот, вслед за «вольво» увивались маленькие смерчи потревоженных пакетов из-под чипсов.

– Обратите внимание на белые столбы и трубы, которыми украшены стены клиники.

Старшие подростки исполнили приказ вожака, задрав головы вверх и уставившись тремя парами глаз сквозь люк; три порции шерсти выпростались наружу поверх воротников их футболок.

– Видите «хууууу»?

– Да, видим, вожак, – взмыли к крыше машины шесть лап.

– Архитектор, который проектировал это «уч-уч» здание, вероятно, полагал, что в известном смысле следует традиции функциональности в духе школы Баухаус и брутализму Ле Корбюзье, но, признаемся, на самом-то деле он сделал что «хууууу?» – На заднем сиденье царило беззначие. – Итак, что же он сделал на самом деле «хууууу»?

Эрскин поднял вверх палец.

– «Хууууу» да, Эрскин?

– «ХуууууГрааа» он просто навесил на окна решетки, вожак «хууууу»?

– Очень хорошо, очень хорошо, ты отличный самец, ползи сюда, – Буснер протиснул голову меж сидений и громко чмокнул Эрскина в морду.