Обезьяны, человек и язык

Парадигму, в основе которой лежит представление о человеке как о разумном животном, связывают с именем Платона. Однако эта модель человеческой автономии встречается и в тех учениях, которые существовали до Платона и из которых берет начало западная цивилизация. Платона принято считать автором идеи разумного человека, поскольку именно сквозь призму платоновского мировоззрения обычно рассматривают широко распространенные в его время философские и научные представления. Древнегреческая мысль и самосознание развивались и формировались в условиях постоянных контактов и конфликтов со множеством иных культур: Персии, Египта, Финикии, семитских государств. Выгодное положение Древней Греции предоставляло ее мыслителям возможность взвесить и оценить достижения наук и мысли во всем Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Это богатое окружение и постоянное обогащение новыми идеями сконцентрировало внимание древнегреческой мысли на загадках человеческого разума, подобно тому как разнообразная среда обитания, созданная Гарднерами для Уошо, сконцентрировала ее внимание на использовании языка жестов. Нет ничего удивительного в том, что мыслители Древней Греции попали под обаяние возможностей человеческого разума. Однако религиозные проявления идеи разумного человека восходят к источникам, ничего общего с Платоном не имеющим. С тех пор взаимодействие религиозных и интеллектуальных проявлений этой парадигмы столь радикальным образом определяли представления о месте человека в природе, что прежде чем возвращаться к научным аспектам этой западной парадигмы, важно разобраться в ее религиозных корнях.

Научные достижения, производившие такое впечатление на древних греков, были плодами труда и одаренности соседних народов, вынужденных добывать себе средства к существованию в крайне тяжелых условиях, – народов, вынужденных взять власть над природой в свои руки и создать земледелие и животноводство, поскольку жили они не в благодатных условиях тропических джунглей. Ветхий Завет позволяет представить тяжелые условия жизни этих народов; кроме того, в нем провозглашается моральное право человека разрабатывать технологии, необходимые для того, чтобы выжить.

Подобно тому как неблагоприятные условия зон умеренного и пустынного климатов вызвали к жизни нашу технологическую одаренность, негостеприимность этих районов изгнала из них всех других приматов, чье присутствие могло бы стимулировать склонность человека к общению с природой и ограничивать вольность, с которой человек обращался со всем тем, что его окружало. А будучи изолированным от человекоподобных существ, человек забыл, что он сам – животное, и в результате в тот момент, когда потребность выжить заставила человека исключить себя по этическим соображениям из мира животных (чтобы обеспечить себе моральное право обращаться с ними по собственному усмотрению), поблизости не оказалось никаких форм жизни, которые смогли бы опровергнуть это моральное право и ограничить либо дерзость, с которой человек обращался с природой, либо хотя бы его представление о собственном величии. Древние греки уже знали, что необходимость – мать действия; но необходимость – это помимо всего прочего и мать этики, и, как подчеркивает Тойнби, монотеизм развязал руки древним иудеям и способствовал развитию земледелия, животноводства и сельского хозяйства в целом. Представление о мироздании формировалось у этих обитателей пустынь в соответствии с потребностями людей, которые не просто пользуются дарами природы, но вынуждены тяжким трудом добывать себе средства к существованию. Здесь истоки мифа о грехопадении и изгнании из рая. Книга Бытие содержит краткий перечень прав человека в природе: «И сказал бог: сотворим человека по образу нашему и по подобию нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле».

Но в Библии принято во внимание то тревожное чувство, которое вызывает в человеке его отчуждение от природы, а также меры к смягчению этого чувства, поскольку если человек не является животным, то его взаимоотношения с животными и сам факт отчуждения нуждаются в объяснении. Частичный ответ на этот вопрос содержится в мифе о божественном творении: мы являемся копией самого бога, и он создал и нас, и нашу игрушку – Землю для украшения собственной жизни. Единственное, чего мы были лишены, это чувства самосознания – знания добра и зла, которым сам бог обладал, ну и, конечно, – права жить вечно. Мы могли мыслить, но богоподобная автономия (выразившаяся в соблазне запретного плода) даже в рамках наших возможностей была ограничена религиозными мотивами. Условия существования человека до грехопадения и изгнания из рая могут быть сопоставлены с принятием власти над природой. Однако единожды усвоенная привычка считать себя богом, автономным и всеведущим, оказалась непреодолимой. Мы совершили грехопадение, были прокляты, и обратного пути в Эдем нет.