Обезличенные (СИ)

«Совсем скоро мы вернемся с тобой к привычной жизни, — заявил мне Матвей, довольно потирая руки, — ты только представь, целый мир идиотов, выполняющих несложные функции и преклоняющихся перед могуществом сильных! О таком я только мечтал в юности, когда богатенькие красавчики свысока поглядывали на серых и невзрачных, заставляя тех исполнять маленькие услуги.»

Я хотел было напомнить Матвею, что тот сам первый лез со своими этими маленькими услугами, желая обрести почет и уважение, а обретая только презрение и снисходительные усмешки, но решил не портить отношения с великим мира сего. Пока мы шли до лаборатории, я невзначай поинтересовался у Матвея, помнит ли он алгоритм возвращения в большой мир, на что тот только презрительно фыркнул.

«Разумеется, для этого требуется немного. Дурак Антон наверняка растрепал тебе об этом способе, но я не в обиде, ты достоин знать мои секреты, Гурий!»

С этими словами Матвей вытянул из кармана прозрачный пузырек и покрутил его перед моим носом, с удовлетворением замечая на моем лице гримасу почтения.

«Ловко, — пробормотал я в замешательстве, — нет, приятель, серьезно, я восхищен!»

Гошка только фыркнул, но в этот раз промолчал.

То, что Матвей называл заключительным этапом, включало в себя очередное обновление очередных особей. Теперь мне уже были знакомы шаги по сути несложного процесса. Самым сложным можно было назвать подготовку болванки под закачивание программы. Этой подготовкой я занимался пять лет назад по настойчивой просьбе круглого типа, поэтому ничего нового для себя в том не находил. Потом болванка уходила на доработку по окончательному уничтожению программы, а ей на смену приходила готовая, выдержанная и полностью пустая, которую мы наполняли упрощенным вариантом. Гошка вызывающе подпирал стены на протяжении всей нашей деятельности и не желал иметь с нами ничего общего. Когда все было готово, Матвей нажал на стену, вызывая к жизни монитор и сделал мне знак к началу работы. Я согласно кивнул, выражая полную готовность, проверил содержимое бетонного ящика, после чего ловко скрутил внушительную тушу Матвея, укладывая того на металлический стол и запуская программу скачивания. Пока его данные заливались в информационную базу, психиатр только вращал глазами, не в силах произнести ни звука. Когда процесс был завершен, я привычными движениями избавил великого властителя от его надоевшей рожи, превращая того в готовый шаблон, и по окончании процедуры, выставил его вон, заменяя его непрезентабельную тушку на готовый образец. Выбрав из всех имеющихся жизненных программ наиболее примитивную, я залил в нее данные о внешних параметрах и запустил устройство. Несчастный Гошка, наконец-то разгадав мой хитрый план, только хлопал глазами, силясь осознать увиденное. Пока пустая болванка наполнялась, Волков, обретя вербальные способности, глухо пробормотал:

«Неужели нельзя было сказать сразу, Гурий? Чего ты дурака валял столько времени? Я уже начал тебя ненавидеть так-то.»

«Не мог, — отозвался я, не отводя глаз от проявляющейся знакомой рожи на штопанной заготовке, — ты не сумел бы так искренне демонстрировать мне свое фи, зная мой замысел. Но для начала я должен был научиться всему этому без помех, а для такого надутого закомплексованного дурня нет ничего слаще, как сказанные несколько восхищенных эпитетов в адрес его гениальности.»

Пока я озвучивал Гошке очевидные вещи, процесс обновления завершился и перед нами предстал психиатр Матвей с придурковатым видом и полной отрешенностью во взгляде. Это было то, к чему я стремился, это был так сказать, первый этап моего эксперимента. Я искренне надеялся, что он удался, и безумец оставит теперь свои идеи навсегда.

Я был уверен, что вся эта лаборатория была порождением безумного Матвея, и что где-то еще существует настоящая информационная база, содержащая подлинные данные. Поэтому я без затей выдернул мигающий экран из стены и со всех ног бросился прочь от страшного мортуария. Возможно позже, когда эйфория от удачно проведенного опыта немного поутихнет, я соображу, что в моих действиях большей частью присутствовало непродуманное желание поскорее покончить со всем этим. При всей расположенности безумца к моей любознательно-почтительной персоне, тот так и не сказал мне, откуда у него появилась эта суперсекретная информационная база, и почему ему с такой легкостью удавалось без потерь для себя вмешиваться в ход истории.

Покинув лаборатории, преодолев большую часть поля и очутившись на знакомой грунтовой дороге, мы с Гошкой наконец-то притормозили и уставились друг на друга.

«Что дальше? — немного вызывающе поинтересовался Волков, — отправляемся к таким же безумных согражданам или все же попытаемся найти способ вернуть им здравый смысл?»

Как это сделать я еще не придумал, поэтому принял решение вернуться обратно.

«Пока чудо-зелье не потеряло свои волшебные свойства, предлагаю покинуть потусторонний мир, — пробормотал я, вытягивая из кармана честно свистнутый у Матвея пузырек. — не думаю, что этот придурок оставил после себя грамотных последователей»