Обгоняя смерть

— Его мать наверняка нарисовала тебе прекрасный портрет. Но Алекс — убийца. Он совершал ошибки. — Мызвик посмотрел на газетную вырезку, потом снова на меня. — Когда ему было некуда деваться, мы пришли на помощь. Как и всем остальным на этой ферме.

Я молча отвернулся от Мызвика.

Отвергая его.

— Что означает этот взгляд? — подался он ко мне.

— Вы ни о ком не заботитесь.

— Заботимся.

— Вкалывая им наркотики?

— Да.

— Выдергивая у них зубы?

Мызвик толкнул стол, и тот закачался взад-вперед на линолеуме.

— Не суди о том, чего не понимаешь! — заорал он. — Тебе не известна эта программа, кусок дерьма! Мы даем шанс этим людям!

Я не ответил.

Он вышел из-за стола, скрипя зубами, и потянулся к моим волосам. Я повернулся на стуле и поднырнул под его руку — но путы не давали мне двинуться дальше. Он схватил меня за горло и прижал к спинке стула, поэтому я смотрел на него снизу вверх. Он тяжело дышал, охваченный яростью. Но когда наши глаза встретились, он снова сощурился и все понял. Понял, что я раскусил его.

— Ты умен, Дэвид.

— Будь я умным, всадил бы тебе пулю в башку до того, как ты хладнокровно убил девушку.

— Сару? — Он покачал головой. — Ты убил ее, заявившись сюда.

— Не я нажал на спуск.

Мызвик не ответил и снова зашел за стол.

— Есть дело, которое важнее ее жизни.

— Она была одной из ваших.

— Она была твоим козырем. Ты использовал бы ее против нас, пока не получил желаемого. Без нее ты беспомощен.

Я воззрился на него:

— Значит, ты лишь выполняешь приказы своего босса?

— Что?

— Того, кто звонил тебе перед убийством Сары. Он дает тебе указания, и ты их выполняешь. Даже если от тебя требуют убить невинную девушку?

Он молчал.

— Ты не ценишь жизнь?

Он гневно посмотрел на меня:

— Очень ценю. Больше, чем ты можешь себе представить.

Мызвик достал из кармана бумажник, в котором лежали водительские права. Он раскрыл их и показал мне свою фотографию.

— Ты наверняка читал обо мне. Я отсидел десять лет за то, что пырнул старика осколком стекла. Знаешь, почему?

— Ты был наркоманом.

— Верно. Я нуждался в спасении. А спастись — значит вырыть дурное семя и посадить на его место доброе.

— И ты спасся?

— Да.

— Спасение мы понимаем по-разному.

— Не так уж по-разному, Дэвид, — улыбнулся он. — Ты ведь тоже убийца.

Щелк.

За моей спиной открылась дверь. Мызвик посмотрел через мое плечо, и выражение его лица изменилось: самообладание полностью исчезло.

Он был испуган.

В одной из рамок с картинками появилось отражение. Силуэт человека, стоявшего у моего плеча. Лица его я не видел. Не знал, на меня он смотрит или на Мызвика. Но ощущал запах.

Гнилостный.

Мызвик быстро переводил взгляд с меня на человека за моей спиной и вдруг закашлялся, словно не мог выносить этого запаха. И пошел вдоль кухонного стола в угол комнаты.

Снова взглянув на рамку, я понял почему.

Это был Легион, в полускрытой темнотой маске, в руке он держал шприц. И прежде чем я успел что-то предпринять, вонзил иглу мне в шею.

Все почернело.

37

Я очнулся в заброшенном промышленном холодильнике. Окон не было, помещение тускло освещала единственная люминесцентная лампа над моей головой. Слева с длинной металлической трубы свисали крюки для мяса. Я видел две закрытые двери: одна, испещренная ржавчиной, казалась входной; вторая, окрашенная в кремовый цвет, как и стены, была усеяна пятнышками крови.

Я сидел на старом деревянном стуле, но меня к нему не привязали. Босые ступни стояли на полу параллельно друг другу, руки лежали по краям сиденья. Пальцы были разведены на равное расстояние, обручальное кольцо лежало на тыльной стороне ладони. Рубашку и брюки с меня сняли, оставили только трусы.

И я не мог пошевелиться.

Голову поворачивал — но все остальное было парализовано. Я не владел ни единой мышцей. Не мог даже согнуть палец. Я знал, что мне нужно делать, упрашивал тело повиноваться, но ничего не получалось. От шеи до пят я был парализован.

Я закричал, громко, гортанно. Усиленный гневом голос разнесся по холодильнику. Я кричал снова и снова:

— Что вы со мной сделали?!

Никакого ответа. Слышалось только, как падают капли.

Я сглотнул.

Внутри я ощущал все. Стекающую по горлу слюну. Биение сердца. Острое кислотное жжение в легких. Было холодно, но на лбу выступила капля пота и заскользила по лицу. Мимо глаза, носа, рта, к шее. От середины горла и ниже кожа оставалась бесчувственной. Казалось, органы и мышцы утратили связь с кровеносными сосудами и нервами.

Лязг.

Входная дверь начала открываться. С медленным скрежетом отошла от дверной рамы. В проеме появился человек. Не Легион. Другой. Крупный. Ростом примерно шесть футов четыре дюйма, весом двести пятьдесят фунтов. Светлые волосы коротко острижены, одет с ног до головы в черное. Несколько секунд он разглядывал меня, чуть запрокинув голову. Казалось, зрелище его забавляет. Потом шагнул вперед. Сперва я подумал, что в руках он держит ремень. Потом понял: это нечто похуже — многохвостая плеть, похожая на средневековый бич, с рукоятки которой свисало двенадцать ремней.

— Что вы, черт возьми, со мной сделали?!