Объяснение в любви

— Не ты ли говорил, что у тебя весь день по часам расписан: просто-таки одно заседание за другим? — отозвалась молодая женщина уже не столь язвительно. — А ланч в «Тореадоре» — это дело отнюдь не минутное!

— Иногда я сам удивляюсь, насколько эффективно я работаю! — невозмутимо отозвался Клайв.

— А самомнению своему, часом, не удивляешься? — полюбопытствовала Анхела.

— Еще как! — заверил тот.

И Анхела не сдержала широкой улыбки. По чести говоря, неуемное самомнение и надменная гордость Клайва были важной составляющей его неодолимого обаяния. Да еще плюс его потрясающая внешность, и роскошное тело, и то, как он…

— Если честно, то о ланче в «Тореадоре» речь вообще не шла, — покаянно признался он. — Утренние заседания затянулись дольше, чем я рассчитывал. А следующая встреча — через полчаса. Так что сижу я у себя в офисе, с бутербродом в руке и газетой перед глазами — а тебе и словечка доброго для меня жаль!

— Хм, — только и произнесла Анхела.

— Ну что мне теперь прикажете делать, каяться и посыпать голову пеплом? — скорбно протянул Клайв.

— Предпочтительно на коленях, — сурово отрезала молодая женщина.

— М-м-м… — задумался собеседник. — Звучит заманчиво. В такой позе прощение вымолить нетрудно… причем самыми разными способами.

И Анхела поневоле расхохоталась. А за много километров от нее, в своем роскошно обставленном офисе, Клайв откинулся в кресле назад и удовлетворенно улыбнулся. И ненавязчиво и искусно перевел разговор на темы более повседневные, спрашивая, не барахлит ли «Шевроле Корветт», и что она собирается делать во второй половине дня, и во сколько им нужно выйти, чтобы не опоздать к назначенному часу: лучший друг Клайва Крис и его прелестная жена Эстрелья пригласили их на празднование первой годовщины своей свадьбы.

К тому моменту, как трубка вновь легла на рычаг, Клайв был на все сто уверен: неловкость, допущенная им поутру, благополучно заглажена, и можно расслабиться.

Клайв извлек бутерброд из целлофановой обертки, развернул газету и устроился в кресле поудобнее, приготовившись наслаждаться получасовым отдыхом. Надо же набраться сил перед встречей с двумя самонадеянными юнцами, рассчитывающими на финансовую поддержку для своего наполеоновского проекта, при том, что бизнесмены из них — что из козла концертмейстер!

Еще пять минут назад Клайв собирался отослать их прочь несолоно хлебавши, на прощанье посоветовав записаться на курсы менеджмента и делопроизводства. Но теперь его дурное настроение точно рукой сняло. Пожалуй, рассмотреть их проект и впрямь стоит… Возможно, он, так уж и быть, даже возьмет руководство на себя!

Но тут Клайв развернул газету — и все его добрые намерения развеялись по ветру. На первой же странице красовалась огромная фотография: Ренан Бенавенте собственной персоной на фоне музея современного искусства — этого величественного здания, некогда служившего арсеналом военной цитадели. А пространная передовица посвящалась предстоящей выставке прославленного живописца.

Но раздосадовала Клайва отнюдь не эта сенсация мира искусства. В душе его всколыхнулось неприятное подозрение: Анхела не может не знать о приезде Бенавенте, однако же она ни словом о том не обмолвилась!

Так знает она или нет?

Может быть, она намерена встречаться с художником тайно? По крайней мере один раз на его памяти так уже было.

Да, Анхела оставила Бенавенте и уехала с Клайвом в Барселону, однако бывшие любовники расстались отнюдь не заклятыми врагами. В начале года Клайв с Анхелой провели неделю в Лондоне, и по чистой случайности молодой человек узнал, что его возлюбленная — вы подумайте! — провела с Бенавентеом целый день!

— Только не смей приказывать, с кем мне общаться и с кем не общаться! — возмутилась Анхела в ответ на его упреки. — Ренан мне очень дорог, и если тебе это досаждает, так это твоя проблема, а не моя!

И, вопреки обыкновению, впечатление было такое, что, вздумай Клайв проявить характер, Анхела уйдет от него, хлопнув дверью! Так что он пристыженно умолк. Однако впервые в жизни испытал мучительный укол ревности, осознав, что Бенавенте обладает над красавицей некоей непостижимой властью, сопоставимой с его собственной!

И это больно задело Клайва. Кроме того, ему невыносимо было думать, что в кои-то веки он отступил, не стал настаивать на своих правах. А теперь вот Бенавенте ни с того ни с сего объявился в Барселоне именно тогда, когда Клайв впервые серьезно задумался о своих отношениях с Анхелой.

Либо Бенавенте умеет читать мысли, либо это — еще одно дурное предзнаменование. Как бы то ни было, недоеденный бутерброд остался лежать на столе, а двоим самонадеянным юнцам пришлось иметь дело с Клайвом Риджмонтом, отнюдь не склонным смотреть на мир через розовые очки. Нет, ясности рассудка Клайв вовсе не утратил и готов был признать, что проект начинающих бизнесменов сулит немалые возможности, — иначе с каким удовольствием он бы вышвырнул визитеров за дверь!