Объяснение в ненависти

Янис дернулся, хотел что-то сказать, но только закашлялся. Повернулся спиной к бывшей возлюбленной. Никогда он не чувствовал себя так мерзко.

— Раковая клетка, — поставила диагноз Лученко. Сказала так, что эти слова прозвучали приговором. Никто не стал уточнять, что она имеет в виду, и Вера продолжила: — Повторяю для тех, кто не понял: карабкаться к вершинам карьеры по трупам — это метод раковой клетки. Метод простой и в то же время самоубийственный. Поясню на примере организма. Раковая клетка — это клетка, почему-то утратившая связь с другими клетками, живущая сама по себе, неуправляемая. Как невменяемая или преступница. Обычные клетки на всех уровнях служат организму как высшему целому. По заданной программе высшей целесообразности они питаются, размножаются и умирают. А раковая клетка служит сама себе. Живет ни с чем и ни с кем не считаясь. С ненавистью пожирает соседние клетки и безостановочно размножается. Но в своей темноте, узости и слепом эгоизме она не понимает, что пожирает организм, кормящий ее. Убивает его вместе с собой. Результат — смерть, самоубийство от ограниченности… Наверное, миллионы лет назад, когда жизнь на Земле вся состояла из одноклеточных примитивных организмов, все они были подобны раковым. И заняты исключительно пожиранием один другого. Но этот тупиковый путь сменился эволюцией организмов. Жизнь пошла дальше.

Присутствующие с ужасом смотрели на Веру Лученко. Потом перевели взгляд на Кристину и увидели действительно раковую клетку — такова была сила Вериных слов. А она все говорила спокойно и размеренно:

— Когда один человек присваивает себе полномочия целого коллектива, когда он воображает, что может устранять соперников, убивая их и всячески подставляя, он действует в точности как раковая клетка-самоубийца. И вследствие своей ограниченности уничтожает пирамиду, на вершину которой сумел взобраться. Все, что мешает быстрой и многообещающей карьере, разрушается. В том числе и бизнес, потому что карьерист — раковая клетка — не умеет отличить главное от второстепенного, не умеет проводить переговоры, делегировать полномочия, хватается за все сам. Не умеет считать деньги и ресурсы, не платит по счетам. Выгодные контракты уходят к другим, туда же уходят сотрудники, персонал. Происходит самоуничтожение карьериста вместе с карьерой. Потому что он взобрался на вершину не в результате естественного отбора, а насильственно, не успев по пути приобрести нужные для работы качества… Если нам, простым смертным, жителям этой маленькой планетки, что и угрожает, то не космические катастрофы и не экологические. Нам грозит катастрофа ненависти. Она происходит пока на уровне отдельных клеток-людей и в форме семейных разладов, ссор между соседями и коллегами. Террористы, кстати, тоже такие смертники — одиночные раковые клетки. Но возможны метастазы. Лечение здесь только одно: нужно учиться жить рядом с себе подобными, не пожирая их. Не убивая. Не умеешь любить — дружи. Не умеешь дружить — по крайне мере не воюй. Освобождайся от ненависти, чтобы не уничтожить самого себя. Научись если не любить, то хотя бы не ненавидеть.

Вера и сама не могла бы сказать, произнесла она последние слова вслух или про себя. Ну и неважно. Хватит. Она повернулась и вышла из ресторана. Рядом с автомобильной парковкой стояла одинокая скамейка, Лученко присела на нее без мыслей и без чувств, освобожденная и опустошенная. Предзнание кончилось. Кто-то должен сейчас выйти, сесть рядом с ней и задать обычные в таких случаях вопросы. И закурить. Она тоже закурит. Но кто это будет — Прудников? Пылдмаа? Она не знала. Вышел Артем Сирик. Опустился на скамейку.

— Вера Алексеевна, вы просто волшебница. Отныне в моем ресторане вас и ваших близких всегда будут обслуживать бесплатно.

Вера улыбнулась.

— Ну вот, по крайней мере восточное гостеприимство вы у Карапетянов уже переняли… Дайте сигарету.

Она прикурила от зажигалки Артема. Обратилась к подошедшему Прудникову:

— Ну что? Видите, как все просто.

— Ничего себе просто! — хмыкнул Валентин. — Ну хотя бы объясните, наша отечественная мисс Марпл, как вы узнали, кто из всех этих менеджерок — дочь папашки Зуева-Голосова?

— Помните, когда мы были у Цымбалов, я увидела почти пустой флакончик дорогих духов «KenzoKi»?

— Конечно, помню. Вы еще тогда сказали: «Запах — это тот же портрет!»

— Вот, памятливый вы мой! Этими духами пользовалась Кристина. А у остальных девушек были другие любимые парфюмы.

— Вера, вы не издеваетесь над бедным ментом? Невозможно по одному запаху узнать…

— Да Бог с вами, Валентин! Никто над вами и не думал смеяться, просто аромат духов стал решающей точкой. Еще до этого кто-то был у меня в гостях и украл карточку Борислава Голосова. Зачем, спрашивается? Ведь там было описано инцестуальное влечение отца к дочери. Если бы он этой кражей не обратил на себя моего внимания… Потом я мысленно примерила ко всем сотрудницам психологический тип женщины, идущей по трупам. Методом исключения получилась Кристина.