Объясняя религию. Природа религиозного мышления

Например, основная стратегия, выявленная социологами в межчеловеческом сотрудничестве, представляет собой сочетание положительных нравственных чувств по поводу сотрудничества и сильную реакцию негодования по поводу мошенничества, а также возмущение теми, кто не наказывает ловкачей. Но, вступая в отношения сотрудничества с другими, мы не подозреваем, что придерживаемся сознательной стратегии; мы просто воспринимаем партнеров как «хороших», «надежных», «приятных» или, наоборот, «скользких», «ненадежных», «странных». Мы не рассматриваем свои предпочтения как движимую поисками выгоды стратегию даже в перспективе.

Возьмем другой пример. У людей есть тенденция сбиваться в сплоченные группы. В каких-то обществах принадлежность к такой группе дается «даром» – по праву рождения в определенном роду или селении. В этом случае человек сотрудничает со своими и не доверяет чужакам. Но так происходит не только там. В большинстве крупных населенных пунктов или обществ, где бок о бок оказываются тысячи или миллионы, люди воссоздают те же мелкомасштабные сети с делением на своих и чужих. Проведя несколько месяцев или лет в компании или городе, человек обретает способность распознавать, с кем можно общаться, кому можно доверять в случае нужды, с какими посторонними лучше сохранять нейтралитет и каким потенциальным врагам доверять нельзя в принципе. Как установили социологи, эти сети примерно одинаковы по масштабам и строятся на однотипных эмоциях независимо от страны, языка, размера населенного пункта, многочисленности общества и прочих различий. При этом почти никто не воспринимает такие сети, как коалиции. Человек просто видит, что в его компании, районе, сообществе одни люди располагают к себе, а другие нет, одни кажутся надежными, другие нет. Процесс оценки с точки зрения сотрудничества и доверия идет вне сознательного осмысления.

Почему нас нельзя назвать хитроумными стратегами межличностных отношений? Почему вместо результатов точного расчета, который мы, сами того не сознавая, производим, у нас имеются лишь расплывчатые предпочтения (этот человек «симпатичный», эта группа «дружелюбная»)? Отсутствие доступа к работе систем логического вывода обусловлено несколькими вескими причинами. Во-первых, многие когнитивные механизмы призваны создавать сильную мотивацию и создают ее, обеспечивая нам вознаграждение в виде эмоций. Мы бы не стали вкладывать столько сил и средств в выбор «своего единственного / единственной», если бы не сильные эмоциональные переживания. С помощью эмоций подтолкнуть нас в нужном направлении гораздо проще, чем с помощью абстрактных выкладок о предполагаемых последствиях неправильного выбора. Во-вторых, наши системы логического вывода очень сложны. Выбор «единственного» или отбор надежных партнеров в большой компании – процесс невероятно многоплановый, поскольку абстрактного «правильного» и «единственного» попросту не существует. Все зависит от контекста, от наших потребностей и возможностей, от потребностей и возможностей других, и все это меняется вместе с меняющимися параметрами. Учитывать огромные массы релевантных сигналов и постоянно оценивать их значение заново – слишком непосильная задача для неторопливого сознательного осмысления. И наконец, системы социального взаимодействия развивались не в условиях больших групп и абстрактных институтов – государств, корпораций, союзов и социальных классов. Наша эволюция протекала в небольших собирательских отрядах, и именно в этом контексте развились определенные особенности наших систем социального взаимодействия. Оседлые поселения, крупные племена, королевства и другие современные институты были настолько редки в период нашего эволюционного развития, что мы еще не выработали надежных интуитивных установок на их счет.

Магия общества

Люди живут в очень разных социальных условиях – небольшие племена собирателей в саванне, оседлые крестьянские общины; селения, где почти никто не выращивает собственные продукты питания; современная городская среда, где человек едва ли не в каждом аспекте своего существования зависит от других. Во всех этих непохожих контекстах у человека имеется некая эксплицитная картина того, что такое общество, из каких групп состоит, почему и т. д. В частности, люди по всему миру делят свое социальное окружение на категории, то есть воспринимают тех, с кем взаимодействуют, не как отдельных личностей, а как представителей более общих категорий – семья, социальный класс, этническая группа, каста, раса, род или пол. Кроме того, у представителя любого общества имеются доступные сознательному осмыслению понятия социальных отношений, доморощенные представления о том, как их нужно строить и поддерживать, и культурно обусловленные способы их восприятия. У человека существует эксплицитное понимание того, что такое дружба, каким должен быть взаимообмен, как обретается и поддерживается власть в сложных группах – иными словами, «как функционирует общество».