Объятая сном

Вбежала Соня, а хозяюшка так и стояла с гребнем в руках, задумчиво улыбаясь…

– Матушка, Ольга Дмитриевна! Вы ещё не причёсаны? Я уже всё простирала и развесила! Полчасика просохнет на воздухе, отутюжу и можно надевать. Экая ж вы мечтательная! Давайте я вам причёску сделаю.

– Нет, Сонечка. Причёску не надо. Лучше заплети мне такие две тонкие косички, как цыганки носят. И платья цыганские не утюжь. Я думаю, что в таборе у цыган нет утюга.

– Ох, какая же вы умная! И то верно!

– Ты тоже снимай косынку и расплетай косу.

– Хорошо. Я договорилась с Макарушкой. Он нас отвезёт к табору, чтобы никто нас в этих юбках не видел. Он ждёт на улице.

– Соня, а ты молодец! Я бы сама так ловко это не придумала. Сразу видно – личный секретарь! – гордо сказала Оленька.

Соня демонстративно встала, гордо подняла голову и начала шагать как цапля, высоко поднимая колени. Хозяйка громко и звонко захохотала. А Соня, видя такую реакцию, всё шагала и шагала…

– Всё, всё, хватит… – заливалась от смеха Ольга Дмитриевна.

Служанка подскочила к ней, обняла за плечи и прошептала со слезами радости на глазах:

– Голубушка моя, я готова так хоть вечно ходить, лишь бы слышать вас заливистый смех! Милая моя, родненькая!

Вдова вдруг осознала, что сейчас впервые засмеялась со дня гибели мужа. А ведь она всегда слыла хохотушкой в семье, приветливая улыбка редко сходила с лица.

Но теперь жизнь изменилась. Она поделилась на «до» и «после». Как теперь жить дальше? Вести себя скорбно «на людях», как это делают светские вдовы, а втайне от всех вести праздный образ жизни? Или стать отшельницей, уйти в своё горе и закрыться от мира? Ей больше нравилось второе. Как жить?

Соня смотрела так ласково, как маленький ребёнок смотрит на маму. Так Андрюша смотрел на Ольгу, когда впервые открыл глазки. Подумала о детях. С кем и как будут жить её мальчики, если она закроется от мира? С родителями мужа? Но они уже в возрасте. А у мальчиков всё только начинается. Петя прав, им нужна мать.

– Хорошо. – сказала она, глядя на портрет мужа – Я сделаю так, как ты хочешь.

Соня испуганно отскочила от неё, перевела взгляд на портрет и перекрестилась.

Акт 4. Табор

Макар высадил путешественниц прямо на обочине. За поворотом шла прямая дорога к расположению табора, а здесь деревья вдоль дороги закрывали обзор.

– Жди здесь – коротко бросила Ольга Дмитриевна Макару.

Макар молча кивнул. Соня уже бежала впереди хозяйки, поэтому Макар лишь махнул вослед. Конь хотел, было, пойти за двоими красавицами в ярких юбках, но Макар остановил его и отвёл в сторону от дороги пастись на траву.

Табор расположился на лугу. Кибитки и шалаши стояли широкой подковой, в центре которой горел большой костёр. Пела девочка, ей аккомпанировали гитара и скрипка. Издалека Оленька видела женщин и детей, которые что-то делали подле костра. Она вдруг начала говорить Соне какую-то ерунду, да ещё с цыганским акцентом, вставляя словечки на их языке. Та даже рот раскрыла от удивления и замедлила шаг.

– Ыды давай, чё встала! Всю правду расскажу, дай погадаю…что было, что будет. Скидывай башмаки! Быстро… – Ольга Дмитриевна была так убедительна, что Соня сняла обувь и спрятала её в свой узелок. Так же поступила и новоиспечённая цыганка. Затем она подняла с дороги землю и хорошенько выпачкала ею одежду и лицо Сони.

– Ох, Ольга Дмитриевна, как же я вас, оказывается, плохо знаю! Вы ещё и актриса прекрасная – промямлила Соня сквозь зубы.

– Это для правдоподобности – ответила хозяйка своим голосом – А ты будешь молчать. Скажем, что ты немая. Слышать слышишь, а говорить не можешь – бормотала она, натирая себя очередной порцией грязи.

Соня просто кивнула. Вдруг сзади к ним подошёл красивый черноволосый юноша в красной рубахе и с кнутом в руках. Оленька поздоровалась с ним по-цыгански, рассказала ему грустную историю о том, что они отстали от своего кочевого табора.

Молодой цыган что-то спросил у Сони. Было видно, что она ему понравилась. Но "великая актриса" объяснила, что сестра немая. Улыбка спала с лица юноши. Его чёрные глаза округлились и смотрели на Соню участливо и даже ласково. Он спохватился и повёл незваных гостей к очагу.

Мужчин в таборе было мало. Женщины и девочки-подростки готовили обед, остальные разучивали песню для выступления. Девчонка постарше пела, а два мальчика ей подыгрывали.

У самого младшего, лет семи, никак не получался пассаж на скрипке. Он постоянно останавливался, сердился на себя. И приходилось всё начинать заново. Уже все женщины начали обращать на него внимание, ругать его по-цыгански. Мальчишка чуть не плакал. Но рядом не было отца, который мог показать ему как правильно.

Оленька взяла у цыганчонка скрипку, присела на корточки и сыграла его пассаж в медленном темпе так, чтобы малыш мог его запомнить и повторить.

Мальчишка радостно размазал по своему лицу слёзы, кивнул чёрными кудряшками и так же медленно сыграл пассаж. Всё получилось. От удивления он громко хрюкнул и улыбнулся. Все вокруг засмеялись.