Объятия дьявола

В Клер-касл к тому же приехали Эллиот и Элиза, обручившиеся пять месяцев назад, и среди всеобщего веселья никто не замечал деланной улыбки Касси. Энтони тоже ничего не подозревал, пока в конце долгого обеда Бекки не сделала Касси знак подняться и встать рядом с мужем. И когда та замешкалась, граф с вопросительной улыбкой оглянулся на нее. Но Касси отвела глаза.

— Кассандра!

Резкий оклик немедленно положил конец оживленной беседе. Энтони увидел, как по щеке жены ползет слеза.

— Простите, милорд, — сдавленно прохрипела она, — но боюсь, ребенок не хочет ждать.

— О Господи! — охнул Эллиот.

— Но гости еще не разошлись, — заплакала Касси.

— Когда начались схватки?! — рявкнул граф.

— И совершенно ни к чему кричать на меня! — с великолепным негодованием объявила Касси.

— Так что же?

— С раннего утра.

— Упрямая маленькая негодница!

— Как вы можете, Энтони!.. — слабо запротестовал Эллиот, еще не придя в себя. Но Касси засмеялась.

Бекки Питершем немедленно оказалась рядом, и хотя она уже несколько раз споткнулась, голос у нее, как всегда, был спокойным и повелительным.

— Эллиот, немедленно пошли лакея за доктором Милпасом! Элиза, помоги уложить Касси в постель. Но граф предостерегающе поднял руку.

— Нет, Бекки, поскольку у моей глупой жены не хватило здравого смысла вовремя все сказать, ей придется довольствоваться моей помощью.

Он шагнул к ней, но Касси не могла шевельнуться: тело скрутил очередной приступ невыносимой боли.

— Не могу, — выдохнула она.

— По крайней мере ты не настолько растолстела, чтобы я не смог поднять тебя, — с нежной насмешкой заметил граф, легко подхватывая ее на руки.

Застонав, Касси крепко обхватила его шею.

— Какой великолепный праздник урожая ты подарила мне, сага! Спокойно, малышка, сейчас я устрою тебя поудобнее.

— Вряд ли тебе это удастся, — процедила Касси и стиснула зубы, чтобы не закричать. Так же мужественно она час спустя восприняла известие о том, что экипаж доктора перевернулся. Но Бекки в молчаливом отчаянии заломила руки.

— Что нам делать?!

— Позовите Скарджилла, Бекки.

— Что?! — взвизгнула она. — Даже вам не следовало бы здесь находиться, и теперь понадобился еще один мужчина?! О, моя бедная Касси!

— Она молода и здорова, Бекки, — спокойно возразил граф. — Я хочу сам принять нашего ребенка, и Кассандра, думаю, со мной согласилась бы.

Но шло время, и граф уже не был так уверен в своих способностях. Касси цеплялась за него с каждой новой схваткой, и, хотя она старалась сохранять самообладание, силы быстро таяли.

— Почему же он не появляется на свет?! — вскричал наконец Энтони, не зная, что делать.

Касси, охваченная внезапным страхом, умоляюще смотрела на него.

— Неужели и я, как мама… — прошептала она.

— Не будь дурой, Кассандра, — хрипло бросил он. — Ничего подобного не случится!

Боль затуманила ее глаза, и Касси, тихо захныкав, повернула голову. Ее рука безжизненно выскользнула из пальцев графа.

— Кассандра! Черт возьми, не сдавайся! Где же твоя сила воли, которой ты так гордишься? Да взгляни же на меня!

— Прости.., мне так жаль… — прошептала она.

— Не нужны мне твои извинения! Покажи, на что способна! Дай мне моего ребенка! — Он сорвал с нее простыню. — Ну а теперь, тужься! Изо всех сил, Кассандра, иначе я изобью тебя! Еще!!!

Он распластал пальцы на ее набухшем животе и надавил сверху вниз.

Касси вскрикнула — тонкий, пронзительный вопль разорвал тишину спальни.

— Головка показалась! — заорал Скарджилл. Граф осторожно обхватил ладонями крохотную головку, покрытую густыми курчавыми черными волосами.

— Еще раз, Кассандра! Тужься!

И с торжествующим криком подхватил своего первенца и громко рассмеялся, когда из маленького ротика вырвался оглушительный рассерженный крик.

* * *

Граф подошел к камину, носком сапога разбросал тлеющие угли, и языки пламени взметнулись вверх. Он снова улыбнулся, вспомнив негодующее выражение маленького сморщенного личика. Только сейчас напряжение постепенно отступило. Энтони глубоко вздохнул и расслабился. Усталость наконец завладела им. Нагнувшись, чтобы поднять валявшийся на ковре фрак, Энтони случайно нащупал в кармане сложенный листок бумаги и вытащил его.

"И вправду, всему бывает конец и начало”, — подумал он, разворачивая листок. Письмо было датировано концом августа и написано затейливым почерком, с причудливыми завитушками, без сомнения, рукой какого-то грамотного слуги.