Объятые холодом

Гнев Генри разгорелся с новой силой. Он последовал к Нану, загнав ее в угол. Притянув девушку к себе, Генри впился поцелуем в ее губы. Она сопротивлялась, но вскоре, скомкала в кулаках его рубашку, притягивая ближе, и это ощущалось чертовски хорошо. Из-за нее он терял разум, ослепленный страхом и гневом.

Генри сорвал с нее брюки, языком подчиняя себе рот девушки, а затем ощутил, что пальцы Нану работают столь же отчаянно, вытаскивая его жесткий член. Он схватил ее за бедра, приподнял и ворвался внутрь ее тугого лона.

Нану закричала и сам Генри не смог сдержать стона, почувствовав, как ее влажная киска горячего обхватывает его. Он не остановился. Не смог.

Его рот поглощал ее, а сам он прижал девушку к стене. Она негромко вскрикнула, короткие ноготки Нану глубоко впились в его спину. Ему потребовалось всего несколько жестких ударов, чтобы понять, что Нану на краю. Ее киска сжалась, внутреннее мышцы обхватывали его, как перчатка.

Слишком много. Слишком быстро. Генри рывком проник сквозь сладкие, напряженные стеночки ее лона к самой сердцевине и, оторвав губы от Нану, сам кончил, хрипло зарычав.

Молодой воин вернулся на землю, как упавший шар для боулинга. Он оторвался от девушки, тяжело дыша, и они оба стали поправлять одежду. Движения Нану замедлились, ее пальцы дрожали.

— Это все, что ты хочешь от меня?

Она опустила голову, и тихий звук ее всхлипываний был как удар ножа в его сердце. И он был намного больше, чем тот, что Нану уже всадила в него. Стремление подойти к ней, заключить в объятия, поцеловать, было непреодолимым. Но он должен был отступить и Генри отошел к противоположной стороне стола, ожидая, когда девушка заговорит.

— Нет, прости. Все было не так. Я не хотела, чтобы это произошло.

Кровь Генри застыла в венах.

— Что ты имеешь в виду?

Нану подняла к нему свой заплаканный взгляд.

— Не это конечно. Я не жалею о том, что произошло минуту назад.

— Тогда почему ты ушла? Ты приняла решение. Или ты просто лгала?

Жестокая, красивая лгунья, в чьих маленьких, нежных ручках отныне бьется его израненное сердце.

— Я… я не могу говорить об этом.

Генри рассмеялся горьким, тяжелым смехом.

— Почему? Я не понимаю.

Нану не пришлось отвечать, потому что дверь в медицинский кабинет распахнулась, и появился ее брат, собственной персоной.

— Я думаю, тебе пора уходить, воин, — объявил Херу и встал рядом с сестрой, как бы загораживая ее от взгляда Генри и тем самым защищая. Он был очень зол.

— Она сделала свой выбор, Херу. Она моя.

Ее брат издевательски рассмеялся.

— Я говорю ей, что делать, а не ты. А я не согласен с этой партией. Моя сестра не будет путаться с полукровкой демонического отродья.

Генри подскочил к нему, готовый переломать кости несостоявшемуся родственничку, но Нану шагнула между ними.

Один взгляд на ее лицо разбил его сердце. Она выглядела такой измотанной, потерянной, так что печаль в его глазах была практически отражением ее слез.

— Выбирай, — сказал ей Генри. — Ты знаешь, я все сделаю для тебя. Просто назови мое имя.

«Выбери меня», — молили его глаза.

Нану тяжело вздохнула, низко опустив голову.

— Я не могу.

— Прошлой ночью ты могла. Ты выбрала меня, — яростно возразил Генри. Его мир висел на шелковых нитях, удерживаемых кончиками пальцев, и они медленно истончались.

— Она не ответит тебе, демон.

Генри оскалился на ублюдка, в его груди клокотала ярость и желание заткнуть Херу рот с помощью кулака.

— Я люблю тебя, Нану. Не делай этого. Выбери то, чего ты желаешь.

Тяжелое дыхание Нану было словно музыка для его ушей, на ее лице читалась боль, печаль и надежда одновременно.

Затем Генри смотрел, как лицо целительницы закрывается, будто утихает мелодия на старом проигрывателе. Он наблюдал, как надежда исчезла, словно пламя свечи от слишком резкого вздоха. Жизнь в ее глазах потухла, и девушка покачала головой.

Генри зарычал, боль вонзила в него свои острые зубы.

— Уходи и забирай с собой свою демоническую мерзость, — сказал Херу, улыбаясь.

Генри глубоко вздохнул и медленно вышел, оставив свое окровавленное сердце у ног Нану.

Глава 27

Хлоя повернулась при звуке открывающейся двери. Она моргнула в затемненной комнате и улыбнулась мужчине, который так быстро изменил весь ее мир.

Хлоя представляла, как признается ему в любви, и у нее было две версии развития событий.

Согласно первой, Тириан в ответ на ее признание лениво улыбается, занимается с ней любовью, а затем признается, что тоже любит ее. Конечно, это уж слишком романтично, но, черт, это ведь только ее фантазии.

Однако вторая версия больше напоминала ночной кошмар. Хлоя говорит ему, что любит, и весь тот холод, что она видела в нем, застывает, и его слова жалят девушку, словно осколки льда. Он жестоко отталкивает ее, навсегда исключая из своей жизни.

Тириан подошел и сел на кровать рядом с ней. Его рука пробежалась по ее волосам, и, осторожно сжав их, он притянул голову девушки к себе.

— Я хочу тебя.

Хлоя задрожала от звуков его голоса, глубокого и хриплого. Девушка кивнула, и Тириан откинул покрывало, укрывающее ее.