Объявлено убийство

— Она ко мне помягчела, — подала голос Филлипа. — Даже презентовала рецепт “Дивной смерти” в качестве свадебного подарка. Правда, добавила, чтобы я ни в коем случае не открывала секрета Джулии, потому что Джулия испортила ее омлетную сковородку.

— А миссис Лукас, — сказал Эдмунд, — теперь очень расположена к Филлипе. Ведь после смерти Белль Геллер они с Джулией унаследуют все гедлеровские миллионы. Миссис Лукас подарила нам к свадьбе серебряные щипцы для спаржи. А я доставлю себе превеликое удовольствие, не пригласив ее на торжество.

— А потом они жили долго и счастливо, — процитировал Патрик, — Эдмунд с Филлипой… Ну, а Патрик с Джулией? — нерешительно повернулся он к Джулии.

— Нет, со мной этот номер не пройдет, — сказала та. — Намеки инспектора Креддока — скорее камешки в твой огород, а не в огород Эдмунда. Это ты юноша, мечтающий о богатой невесте. Так что не надейся.

— О, черная неблагодарность! — воскликнул Патрик. — И это после всего, что я для нее сделал.

— Да уж, из-за твоего разгильдяйства меня чуть было не упекли за решетку, — хмыкнула Джулия. — Никогда не забуду тот вечер, когда пришло письмо от твоей сестрицы. Я уж подумала: пиши — пропало. Казалось, выхода нет. Ну, а теперь, — промурлыкала она, — я, наверное, подамся в артистки.

— Как? И ты туда же? — простонал Патрик.

— Да. Поеду в Перт. Посмотрю, может, удастся получить место твоей Джулии. А когда освоюсь — займусь театральным бизнесом… И может, буду ставить пьесы Эдмунда.

— А я думал, вы пишете романы, — сказал Джулиан Хармон.

— Я тоже так думал, — ответил Эдмунд. — И даже писал. Вполне приличный, кстати говоря, роман. На первых страницах там обстоятельно рассказывалось, как небритый мужчина вылезает из постели, как серо на улице, чем пахнет в комнате; потом появлялась жуткая старуха с отечной мордой и злобная потаскуха, и они вели бесконечные разговоры о мироздании и размышляли о смысле жизни. И вдруг я тоже начал размышлять… Мне пришла в голову забавная мысль.., я ее записал… А потом из этого вышла весьма колоритная сценка. Получилось простенько, но мило… И не успел я сообразить что к чему, как закончил уморительный фарс в трех действиях.

— А как называется твоя пьеса? — спросил Патрик. — “Что увидел дворецкий”?

— Можно, конечно, и так… Но я назвал ее по-другому: “И слоны забывают”. Скажу больше: пьесу уже приняли к постановке.

— “И слоны забывают”… — прошептала Банч. — Интересно, а они на самом деле забывают?

Преподобный Джулиан Хармон виновато вскочил — Господи! Я заслушался… Моя проповедь…

— А все эти детективы, — сказала Банч. — Только на этот раз не выдуманные, а из жизни.

— Возьмите тему “Не убий”[32], — предложил Патрик.

— Нет, — решительно покачал головой Джулиан Хармон. — Не хочу.

— Ты совершенно прав, Джулиан. Есть темы гораздо более приятные. — И она своим непоставленным голоском процитировала:

— “Ибо пришла весна, пение черепах раздается над землей”… Я точно не помню, но ты понимаешь, что я имею в виду. Вот только я никак не возьму в толк, при чем тут черепахи. Разве черепахи умеют петь?

— Просто здесь не очень удачный перевод, — объяснил викарий. — Имеется в виду не черепаха, а “черепаховый голубь”, т.е. горлинки. Вообще-то в первоисточнике написано, что…

Банч перебила его, крепко обняла и сказала:

— Я знаю только одно: ты думаешь, что библейский Агасфер — это Артаксеркс Второй, но (правда, это между нами!) он был Артаксерксом Третьим…

И в который раз Джулиан Хармон не понял, что смешного находит его жена в этой истории.

— Тиглатпаласар хочет тебе помочь, — сказала Банч. — Он теперь загордился, ведь он подсказал нам, как и почему погас свет!

Эпилог

— Надо выписать газеты, — сказал Эдмунд Филлипе, когда они вернулись в Чиппинг-Клеорн из свадебного путешествия. — Пойдем к Тотмену.

Мистер Тотмен, неповоротливый мужчина, страдающий одышкой, встретил их очень приветливо.

— Рад снова увидеть вас в наших краях. Мое почтение, мадам.

— Мы хотим оформить подписку, — сказал Эдмунд.

— Извольте, сэр. Как поживает ваша матушка? Надеюсь, она здорова? Как она, обжилась на новом месте? Она в Борнмуте?

— Она в восторге, — сказал Эдмунд, не имевший ни малейшего понятия, так ли это, но, подобно большинству сыновей, предпочитавший думать, что с их любимыми, хотя и надоедливыми матушками все в порядке.

— Да, сэр, Борнмут — милое местечко. Мы ездили туда в отпуск в прошлом году. Миссис Тотмен очень понравилось.

— Я рад. Так вот насчет газет, мы бы хотели…

— А еще я слышал, ваша пьеса идет в Лондоне. Говорят, она презабавная.

— Она имеет успех.

— Вы вроде бы назвали ее “И слоны забывают”… Простите, сэр, но мне всегда казалось, что нет.., то есть я хотел сказать, что они не забывают.

— Да-да, вы правы. Я теперь думаю, что зря ее так назвал. Мне уже многие об этом говорят.

— Так уж они устроены. Закон природы, сэр.

— Конечно-конечно! Как и то, что уховертки — образцовые матери.

— Неужели, сэр? Надо же, вот этого я не знал!

— Так вот, насчет газет…

— Ну.., наверное, подпишемся на “Таймс”? — Мистер Тотмен застыл с карандашом наготове.