Обязалово

Тут корреспондент спрашивает о московском ополчении. И маршал скисает. То есть, он, конечно, знает — что нужно говорить. Но ему это не интересно. Он — командующий. Его инструмент — соединения, состоящие из квалифицированных солдат и офицеров. Здоровых, обученных, вооружённых, обеспеченных всем необходимом. Способных качественно и в срок выполнить поставленные им, маршалом, задачи. А ополченцы…

— Геройски дрались. Мы потом, в Польше, из них нормальную дивизию сформировали…

Цвет русской интеллигенции. Люди, которые по закону военного времени не попадали под всеобщую мобилизацию. «Смазка для штыков». Или, там, для гусениц немецких танков.

Когда ищешь корни какой-нибудь интересной идеи, хоть в культуре, хоть в науке — для России очень часто появляются 20–30 годы 20 столетия. В особенностях поэтического стиля, в способах шлифовки лопаток турбин, в схеме высадки людей на Луну… И натыкаешься на обрыв линии. Или — в 37, или — в 41.

Большинство таких оригинальных подходов, решений, идей всплывают позднее. У разных людей, в разных странах. Позже. Иногда — много позже. Просто несколько миллиардов человеков прожили несколько десятилетий без чего-то полезного. Просто крутили всю жизнь какую-то дурацкую динамо-машину, вместо того, чтобы поставить «правильную» турбину.

Потому что она осталась в голове у парня, а парень лёг в землю где-то «в белоснежных полях под Москвой».

Богородицкое поле под Вязьмой… Там нет фамилий погибших людей — только погибшие соединения…

Господи! Прости нам их смерти! Наши отцы и деды выжили. А они — нет. И никто в мире никогда не узнает, что они могли бы сделать. И какие бы дети и внуки у них могли бы вырасти. Став нашими сверстниками, соседями, учителями и учениками… Частью наших собственных жизней…

Насколько же нас обокрали! Этого — не узнают. Никто и никогда.

«Вставай страна огромная,
Вставай на смертный бой!».

Российский гимн, звучавший и в Первую, и во Вторую мировые войны, означает одно — «национальная катастрофа». Собственная национальная катастрофа.

«Пусть ярость всенародная
Вскипает как волна
Идёт война народная,
Священная война».

«Война народная» — война после разгрома. Когда все, кого общество кормило и содержало на случай войны — уже не годны. Правители — доказали свою глупость, администраторы — свою непригодность, военные — погибли. Когда почти всё, что было «до» — оказалось барахлом. Лживым, глупым, неумелым… Зря кормили.

Воюют эшелонами танков и тысячами самолётов, стволами на километр фронта и отработанными тактическими решениями обученных командиров. Если этого нет — остаётся только воевать «кипятком» — «яростью вскипающей».

Массовый героизм — следствие идиотизма. Не героев — их организаторов, предводителей и вдохновителей. Тех, кто пил и ел, но не предусмотрел. Оказался… некомпетентен.

Нельзя умирать — За Родину, за Родину — надо убивать.

Не «яростно» или «священно», а умело и эффективно. По маршалу: создав существенное численное превосходство… прорвав линию фронта на наиболее слабом участке… подавляя отдельные очаги сопротивления… нанося противнику тяжёлые потери в живой силе и технике…

«Война народная» не только наша национальная особенность. Такой же катастрофой была, например, битва при Каннах. 50 тысяч патриотов-новобранцев невозможно было построить в иной строй, чем в гигантский квадрат. Они все «горели священным огнём — спасти отечество». Не было мелочи — выучки. И полумесяц карфагенян прогнулся под «патриотическим напором». Чтобы превратился в смертельную удавку.

На «Святой Руси» маразм тотальной мобилизации — понимают. От бойни на Альте, устроенной половцами, до бойни на Сити, устроенной монголами, всеобщих, всенародных ополчений не собирают, к ним относятся как к дикости.

У охотников и у кочевников — каждый мужчина — воин. С 12–14 лет. Старейшины выкапывают топор войны, и все боеспособное мужское население выступает в поход. Так поднимал Оцеола своих семинолов, так собирал конные толпы дакота Сидящий Бизон.

Славяне, расселяясь по Восточно-Европейской равнине, тоже созывали такие же обще-племенные, «всенародные» ополчения. Именно такие формирования полян и северян втаптывала в землю бронированная конница хазар, вырезали Вещий Олег и Владимир Креститель у радимичей, дважды превращал в мусор Владимир Мономах у вятичей.

Такое же, всенародное, четырёхтысячное ополчение карельского народа емь здесь, в 12 веке, два десятилетия назад, уничтожили на южном берегу Ладоги новгородские дружины.

Чем народ более продвинут — тем сильнее развивается специализация. Особенно — военная. В «Святой Руси» остались только два повсеместных инструмента «двойного назначения»: топор и нож. Причём боевой топор и топор дровосека — очень разные вещи. И «нож русский» — очень не похож на боевой кинжал.