Обязалово

Ей слова о давнем разорении земли Полоцкой и о недавнем - матери городов русских - Киева, о пьянстве и разврате Долгорукого, об ошибках самого Боголюбского, о Фёдоре Ростовском... били не в бровь, а в глаз. Боголюбский же не находился с ответом, и только повторял:

-- А вы...! А ты... Чародеева внучка!

Вне себя от ярости он уже и меч свой вытащил. Но бесстрашная женщина, не взирая на смертельную опасность, продолжала в голос его позорить и срамить перед двумя многочисленными свитами и толпой горожан, заполнивших собор.

Я успел протолкаться сквозь толпу жадно ожидающих пролития святой (и княжеской) крови, зрителей. И перехватить уже поднятую руку Государя. Глядя в его бешеные глаза на искажённом злобой лице, весело поинтересовался:

-- Тут двое мучеников уже лежат. Ребята молоденькие. Думаешь, им эта старушка подойдёт? Сразу двоим?

Несуразность моего вопроса пробила багровый туман великокняжеского гнева. Андрей ошеломлённо уставился мне в лицо. Потом в сердцах плюнул и пошёл к выходу, убирая меч в ножны.

-- Что, Андрюшка? Правда глаза колет? Холуя своего оставил? Господь - велик, за нечистивство твоё - гореть тебе в печах адовых вечно. И слугам твоим!

Я, уже стерев дорожную грязь с лица, повернул её к себе:

-- Здравствуй, Предислава. Вот и свиделись. Видать, Господь Вседержитель снова попустил. Смоленск-то помнишь?

Недоуменно разглядывала она меня, не узнавая. Пока я не напомнил:

-- Человека, не ведающего страха божьего, не забыла?

Тогда ахнула, прижала руку ко рту и, отступая, чуть не упала. Пришлось поддержать её да сказать на ушко:

-- Приходи ко мне. На подворье в Киеве. В гости. На ночку. Или забоишься? Праведница...

На другой день полоцкие лодии и вправду перешли на Киевский Подол. Ко мне идти Евфросиния - "доблестный воин, вооружившийся на врага своего диавола" - не осмелилась. А вот я к ней - рискнул.

Мы просидели, беседуя всю ночь до утра. Сперва - нервно, после - по-товарищески. Даже и - дружески. Рассказал я ей судьбу её, сколько помнил. Рассказал и про продолжение дел тех ещё, Смоленских. Делился заботами своими и планами, просил помощи. Уже солнце вставало, когда она сказала:

-- Ладно, Иване, помогу я тебе в делах твоих. А коли бог не попустит - не обессудь.

Вот, красавица, гляди: прославляют меня ныне многие. За замыслы великие, за дела славные. Да те замыслы - бредом горячечным бы остались! Снами да туманами! Мало ли у кого каких хотелок бывает. Сила моя не в мозговых кручениях да мечтаниях, а в людях. Которые эти возжелания - делами своими наполнили.