Обязалово

Уровень долга аристократа — вопрос существования народа. Курбский не зря столь старательно обосновывает в переписке с Иваном Грозным право вассала «отъезжать» к другому государю. На Западе такой «отъезд» — разборки высших аристократов, взаимоотношения нескольких десятков личностей, для населения ничего существенно не меняет. На Руси — угроза самому существованию народа.

При Иване Грозном воевода-изменник показывает крымчакам броды через Оку. Хан Гирей разоряет Москву и угоняет полумиллионный полон. О соотношении «посчитанного полона» и общих потерь населения я уже…

Глядя на толпы русских на невольничьих рынках Средиземноморья, люди спрашивают друг друга:

— А там, на Руси, ещё кто-нибудь остался?

В европейском средневековье маятник общественного сознания постоянно качается между «правами личности», естественно — личности только из полупроцента населения, аристократии, и общественно-необходимыми обязанностями — «рыцарским долгом». Подкрашенным кое-какой идеологией в церковно-богословском стиле. Типа помазанников божьих, защиты малых и сирых, подвигов во имя «Прекрасной дамы»… Но первооснова — долг перед народом, смердами. Остальное — оболочка.

Позже, во всевозможных рыцарских романах, описывается именно этот крашеный футляр.

Вальтер Скотт в «Квентин Дорвард» старательно замалчивает, скажем так, военно-политическую мотивировку неравного брака своего ГГ, фокусируясь в области межличностных отношений. Типа: любовь преодолела все препятствия, и сердца их соединились. Достаточно оценить юмор отношений англичан, французов, бургундцев и шотландцев в конкретном десятилетии, и становится понятным: чуть бы сдвинулась геополитическая ситуация, чуть иначе выглядел бы «долг перед Францией»…

Нет, вполне верю, что влюблённые всё равно соединились бы. Но Квентин исполнял бы арию не мужа, а альфонса-любовника.

Пётр III своим «Указом о вольности дворянства» освободил дворян от обязанности служить государству, защищать Россию. Тем самым, лишив их морального права владеть крепостными крестьянами.

Пугачёвщина — реакция народа на освобождение «лучшей» его части? Романовы во все три века их правления говорили не о своём «божественном праве» управления Россией, а о долге, обязанности «нести сей тяжкий крест». При таких традициях возможна ли нормальная «президентская гонка» в России? Ведь в основе мотивации «гонщиков» лежит получение «приза», а не «креста».

Однако вернёмся в 12 век.

Громадная колымага под названием «Святая Русь» включает в себя три уровня княжеского управления. Великий Князь в Киеве, светлые князья в землях-уделах, малые или подручные князья — в волостях. У каждого — свой двор, своя дружина. Но до «конкретной гайки», до конкретной веси, поселения — «руки не доходят».

И вот, из-за «ручонок нехожалых», появляются на Руси бояре-вотчинники. Откуда?

Со стороны посмотреть — всё благостно:

«Отслужил солдат службу трудную,
Службу ратную, ох, тяжелую.
Двадцать лет служил, да еще пять лет.
Сам наш светлый князь ему землю дал».

Бывало. Награждали боярством за героизм, проявленный при защите отечества. Или за героизм при вырезании других защитников отечества. Что будем именно сегодня считать нашим отечеством?

Про бой на Немиге не слышали?

«На Немиге снопы стелют из голов,
бьют цепами булатными,
на току жизнь кладут,
веют душу из тела».

Тогда киевские полоцких побили.

Вот только не надо рассуждать про первую войну Украины и Белоруссии! Нету здесь ни того, ни другого. Среднее средневековье. Многие боярские роды с того боя, с последующей раздачи земель, свою родословную ведут.

Есть и другие варианты «службы ратной, ох тяжёлой». Когда мотивировка: «вместе с княжичем по девкам бегали», как в «Отроке» — милый, бескровный вариант.

Но есть тонкость, о которой в моей России 21 в. постоянно забывают: боярская служба, как служба в гос. безопасности — с неё не уходят. Она пожизненная. И не только для тебя, но и для детей твоих. Всегда. Боярство — не награда, а поручение. Не место отдыха, а новое место службы. Награждённый «шапкой, гривной и вотчиной» (боярством) меняет службу в княжьем тереме, на всем готовом, на службу в собственном дому, на своём хлебе.

«Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестной уголок…»

Забудьте. Такое представление о жизни святорусского аристократа — анахронизм. Боярину скучать некогда — ему нужно постоянно поддерживать боеготовность своего подразделения.

Представьте: человек служил специалистом — был воином. Вырос на княжьем дворе, на всём готовом. Обед — в поварне, конь — в княжьей конюшне, меч — на поясе, серебро — сотник раздаст. Угораздило отличиться — первым взобрался на стену вражеского города. Здоровый, смелый, по лестницам хорошо лазает.

И тут говорят:

— Вот тебе в награду — боярство.