Обязалово

«Мужчинам больше нравится женское тело, а женщинам — мужские мозги. Вот и трахают кому чего нравится». Я — не против, лишь бы по согласию.

Елица пантомиму углядела — сразу в краску. Засмущалась, засуетилась…

— Да не… да я пойду… мне на подворье место найдут…

— Пойдёшь. Но позже. Вино моё пила? Отработаешь. Вон ведро с водой — полей-ка мне.

И начинаю раздеваться.

Покои мои имеют несколько особенностей. Прежде всего — опочивальня. Я уже говорил: если есть возможность — сплю по-волчьи. Не везде так возможно, но уж у себя-то в дому!

Волк в логове каждые четверть часа подымается и, не просыпаясь, делает два-три круга. От этого ускоряется движение крови, улучшается кислородный обмен, высыпаешься быстрее.

Понятно, что в цивилизованных условиях — на лавке или в кровати — так не поспишь. На полу — сквозняки. Пришлось сделать невысокий помост, эдак 3х3, застлать его шкурами.

Я понимаю, что сразу подумают мои современники — «О! Палкодром!». Ну таки — да. Но спать Трифа уходит в другую комнату.

Сперва она как-то возражала:

— Ой, я так устала… Можно я ещё чуток тут полежу…

И через две минуты уже сопит себе ровненько. И разбудить — жалко.

Потом, когда я на неё пару раз во сне наступил, поняла.

Да и вообще… ну не могу я спать с женщинами!

* * *

«— Дорогая, ты спала со многими мужчинами?

— Если ты собрался спать, то ты — первый».

Так вот: «первым» у меня никак не получается.

* * *

Вторая особенность — помойка. В смысле: помоечное помещение.

В соседней горнице поставлено корыто и трубы проведены. Лиственниц, из которых был сделан водопровод в Соловецком монастыре, у меня нет, но и дуб просмоленный сгодился. Одно бревно-труба — на слив, другое — из бочки на крыше терема. Утром прислуга туда воду заливает, к вечеру такой… летний дождик получается.

На «Святой Руси» так не строят, сырость здесь — большая проблема. Когда попадаешь из, к примеру, «Пустыни Донбасса» в Центральную Россию — буйство зелени по рецепторам бьёт. Всё жужжит, колосится, липнет и хлюпает.

Но у меня вдоволь глины и смолы для гидроизоляции. И печки в тереме стоят открытыми: высокие дымоходы работают как вытяжки, тянут сырость из дома наружу. Если бы не каминные трубы аналогичного действия в средневековых замках — там не гобелены бы по стенам висели, а плесень лохмами.

С радостью отмечу весьма распространённую среди коллег-попаданцев тягу к чистоплотности и гигиеничности. Но, часто, умозрительную. Вопросы гидроизоляции и вентиляции рассматриваются… поверхностно.

В 1915 году многоэтажная система государственных закупок сгноила богатый урожай хлеба в крестьянских амбарах. Просто потому, что вытяжек не было. Это способствовало росту антимонархических настроений куда больше всех выходок Распутина.

Как известно: «чтобы провести вечер в обществе двух красивых девушек нужна одна некрасивая девушка и две бутылки водки».

Мне этих фольклорных заменителей не нужно: на «Святой Руси» сплошной натурализм. Поддерживаемый экономностью:

— Платья-то снимите — намочите-испортите…

Одевать холопок — забота господина. А я такой хозяйственный…

Про то, что ткань из натурального волокна сильно усаживается при намачивании — объяснять?

Для Трифены это привычно — она платье скинула и с мочалкой ко мне. А Елица зависла. Но… обезьянки мы, есть пример для подражания — следуем. «Бычок-провокатор» — очень полезное изобретение для забоя крупного рогатого. Для секса бесхвостых безволосых — ещё полезнее. Хотя некоторые старательно смущаются, прикрываются и скукоживаются.

— Ну и хорошо. Там вон полотенце — вытри меня.

Девчушку колотит. На ногах не стоит, коленки подгибаются. От моего вида? Это я — такой красивый или — такой противный? Странно: Аполлон Бельведерский столь сильных эмоций у посетительниц Ватикана не вызывает.

— Господине… я… мне… нельзя чтобы мужчины меня касались.

— А я тебя и не касаюсь. Ты ж сама всё сделаешь. И — через тряпочку. Вот тут тоже вытри. И тут. Полотенечком оберни. В ручку возьми. Легонько. Нет, чуть сильнее. А теперь погладь. Нравится? Ты такого прежде в руках не держала? И не видала? И не пробовала? Ну-ну, мне-то врать не надо. Я ж тебя как раз вот этим. Глубоко и сильно. Что глядишь — глазками хлопаешь? В баньке, когда Марана тебя волчицей одела — помнишь? «Ты — волчица, я — волчок. Вставил в девушку… торчок». Это ты с мужиками да парнями не можешь. А я — не мужик. Я — боярич, господин. Да и вообще — «Зверь Лютый». Позверствуем чуток? А? «Елица-Елица — драная волчица».

Девушку трясло и колотило. Полуоткрытый рот, распахнутые, полные душевного смятения глаза. И совершенно автономно, чисто инстинктивно, без всякой связки с мозгами, нежное поглаживание моего мужского достоинства.

Похоже как Юлька меня перед боярыней Степанидой свет Слудовной дёргала. Но, конечно, значительно… душевнее. Хотя геометрически результат аналогичен.

Я нагло ухмыляюсь и демонстративно показываю глазами:

— Вижу, понравилось, оторваться не можешь.

Она, уразумев, наконец, смысл своих действий, мгновенно покраснела, отдёрнула руку, прижала её ко рту.