Обязательно должна быть надежда

Коллеги молча шли рядом, засунув руки в карманы, каждый глядя в свою сторону. Возле выхода, под самой аркой кирпичных ворот, Токарева окликнул Шаров, с которым стоял молодой парень среднего роста.

— Николай Иванович, можно вас?

— Ген, подожди меня, — сказал Токарев. — Не уходи. — И подошел к начальнику. — Да, Иван Иванович.

— Ну, ты как? — Шаров серьезно смотрел в глаза капитана. — Держишься?

— Нормально.

— Хорошо говорил. С душой. Вот, — подтолкнул вперед парня. — Познакомься. Василий Зайцев. Лейтенант. Прикреплю пока его в твою группу.

— Очень приятно, — сказал Зайцев.

Токарев почувствовал железное рукопожатие и поморщился от неожиданной боли.

— Включай его, хорошо? — продолжал Шаров. — Он хоть и молодой, но толковый. На поминки обязательно приходи. Помнишь где?

— В «Марселе», я знаю.

— Хорошо. Видал? — начальник кивнул в сторону своей машины, возле которой толпились молодые люди и девушки с аппаратурой в окружении работников милиции. — Интервью хотят. Всё, кончилась наша конспирация. Теперь понесут. Давай, Николай Иванович, работай, у нас совсем времени нет. Четвертая власть настолько же безжалостная, насколько и безнаказанная. Я, конечно, ничего не скажу, но раз они вцепились, что-то раскопают. Затопчут и загадят всё. В общем, фактор внезапности мы потеряем. Думаю, у нас сутки, максимум двое. Максимум! Потом наши фигуранты растворятся в массах и вместо них, как судьба, возникнет прокурор Томилина со своими вопросами.

— Понял.

«Как на нем форма сидит. Щеголь! — отметил Токарев, глядя вслед руководителю. — Готовый генерал».

Иван Иванович развернулся и твердой походкой направился к журналистам, которые сразу расчехлили камеры и ощетинились микрофонами. Токареву показалось, что из их ртов по клыкам потекла слюна.

— Пошли, мы тут лишние. Нам чужая слава не нужна. Гена, познакомься, наш новый оперативник — Василий Зайцев. Предлагаю зайти в одно место, помянуть Алексея Николаевича. Светлая память!

С каждой рюмкой Токарев ощущал, как грусть и растерянность уступают место нетерпеливой ярости. Он давил ее в себе, но она закостенела в глазах. В такие мгновения он словно отделялся от себя, делался жестким, спокойным и собранным, но, казалось, наблюдал за происходящим несколько со стороны.

— Вот так вот, Вася. Так и живем, — подытоживал он введение в курс дела молодого оперативника. — Они не церемонятся. В пятницу Киреева опознала Грицая. Своего восьмипалого друга по прозвищу Ося — осьминог, как выяснилось. Его тоже убийцы задушили и морду исполосовали. Зачем? Пока не ясно. Попутно она опознала в трупе застреленного Солнцевым гражданина бандита по фамилии Дудник, того, кто приходил к ней с удостоверением Гены. Из-за чего меня тогда временно отстранили от дела и не извинились, — тут он пробормотал что-то злое, неразборчивое. — Правая рука его оказалась пробитой. Роман Сергеевич постарался. Что еще? Имеем фоторобот другого фигуранта. Кличка — Комедия. Кто такой, откуда, зачем — неизвестно. Морда знакомая, но не могу вспомнить, откуда его знаю. Обязательно вспомню.

Он говорил громко и отрывисто. Воспаленные глаза сверлили пространство. Кривицкий и Зайцев старались поменьше пить. Первый вообще был малопьющим, а второй не хотел ничего пропустить.

— Короче, диспозиция наша такова. В городе работает банда, состоящая из человека по кличке Комедия (он, видимо, главный), нотариуса Пикуло, терапевта Андриановского, милиционера Баженова. Был еще Дудник, но теперь его нет и больше не будет. Банда, судя по всему, работала просто — через терапевта выясняли, где живут одинокие старики, Баженов пробивал квартиру, навещал старика или старушку, расспрашивал, вынюхивал. Потом человека убивали, душили тросом, оформляли продажу квартиры на своего человека, старика выписывали, и сразу продавали обычным гражданам. Всё.

— Можно вопрос? — робко подал голос Зайцев.

— Задавай.

— Вы говорите, они находили одиноких, а в машине обнаружены аж целых четыре трупа.

— Это тебе Гена объяснит.

— В этой квартире на Земляном переулке, дом семь, у них, как мы предполагаем, произошел сбой, — было заметно, что Кривицкий перестал обижаться. Ему самому надоело двусмысленное положение и хотелось вернуться к нормальному общению. — Я опросил соседей. У погибшей нашлась подруга, которая полностью владела информацией. Странная такая бабушка в толстенных очках. Всё про всех знает, говорит умными словами, но произносит их на свой лад. Так вот, Зинаида Александровна Аникина, погибшая, лет двадцать назад наглухо поссорилась со своей снохой, женой своего родного брата, который умер достаточно давно от сердечного приступа. Она обиделась на сноху, когда та повторно вышла замуж, то есть, по ее мнению, предала память. Отказалась общаться не только с ней, но и с племянником и племянницей, которые теперь сами уже достаточно пожилые люди. В общем, оборвала все связи. Говорила везде о том, что одинокая, никого у нее нет и не надо — и так далее. Получается, преступники не знали о родственниках или хотели успеть провернуть всё по-быстрому.