Обязательно должна быть надежда

Анна Вениаминовна сверху напряженно следила за перемещениями молодых людей по белому двору. Павел сел в служебную машину, а Эдуард быстро пошел на работу. Ей в какой-то момент показалось, что их горячий разговор вот-вот перерастет в драку, и выдохнула с облегчением, когда милицейская «девятка» укатила.

«Как бы этот Паша не втянул Эдика в свои темные дела, — подумала она. — Хорошо, что уехал, и хорошо, что они поссорились. От таких надо держаться подальше. У меня замечательный сын — работает, старается, не пьет и не курит, не водит дурных компаний. Скоро он повзрослеет и перерастет свои юношеские заблуждения. Скорее бы уже!» Мать ждала, что сын повернется, как обычно, на углу и помашет ей, но он прошел, не сбавляя шага, и не оглянулся. Дурные предчувствия снова заставили сжаться материнское сердце.

* * *

Так случилось, что Ирина Анатольевна оказалась на больничном, Елена Сергеевна Петрушевич — на территории, а начальница Вероника Витальевна уехала в управление. Эдуард и Маша оказались в кабинете вдвоем, и с каждой минутой совместного пребывания напряжение в их молчании нарастало.

— Чего молчишь? Как съездил? — не выдержала девушка.

— Хорошо. Отца увидел. Впервые за много лет.

— Как он?

— Жив, здоров, Богу молится. Вроде бы отец, а по сути — чужой человек. Отец, но какой-то биологический.

Он старался не смотреть на Машу, делая вид, что очень занят отчетом. Она видела его забавное смущение, и что-то шаловливое, чисто женское подталкивало еще помучить его, поиграть, а заодно ускорить решение своего плана.

— Я тебе больше не нравлюсь? — она повернула голову в его сторону.

— Нравишься, просто я хотел… ну… мне нужно немного времени, чтобы одно дело закончить. Есть проектик у меня, — мямлил он, понимая, что действительно пора уже объяснить свою отрешенность. — Мы с ребятами вложились там… ну, не важно… и скоро должны быть деньги.

— Понятно. Эдик, ты мог бы меня сегодня проводить?

— На автобусе?

— Да.

— Конечно, извини, что я сам не догадался, просто…

— Я бы не стала тебя просить, мне неудобно, я все-таки девушка, но есть проблема. Понимаешь, там, в селе, ко мне пристает один. Встречает каждый день на остановке после работы, провожает до дома, навязывается в ухажеры. Не знаю, как его отвадить. Достал! Лезет своими руками. Я ему сказала, что у меня есть парень в городе, а он не верит. Говорит: «Покажи мне его, а я его порву, как Тузик грелку».

— Твой парень, выходит дело, я? — Эдик ощутил, как трусливая дрожь охватывает его.

— Ну да.

— Только чтобы разобраться с этим ухажером?

— Нет, конечно. Я так и думала, что ты спросишь об этом, — рассердилась она. — Не хочешь помочь — не надо, я сама как-нибудь разберусь.

— Нет-нет, что ты! Я готов. Ты сказала — «порву», он что, такой отъявленный силач? Я могу взять баллончик на всякий крайний случай.

— Силач? — она засмеялась. — Доходяга, в половину тебя. К тому же пьяный все время. Просто он месяц как освободился. Нахватался на зоне блатной романтики, друзья у него какие-то авторитетные, дела какие-то серьезные, но сам по себе ничего не стоит. Так, «фонарь». Я бы могла отцу пожаловаться, тоже биологическому, но не хочу его впутывать в эти глупости.

Эдик много чего еще хотел бы уточнить про конкурента, но решил не показывать страха. Нет у тебя девушки — нет и проблем. Живешь себе ровно и спокойно, все известно наперед. Встречаешь препятствие — можешь его обогнуть, развернуться назад. Никто не оценивает твоей храбрости, готовности чем-то жертвовать, никто не диагностирует уровень твоей любви и способности к подвигу.

Рабочий день закончился. Густой февральский снег продолжал свое вредительское дело. Молодые люди в старом, скрипучем и холодном автобусе ехали в злополучное Покровское. Она сидела у окошка, он рядом. Они смотрели в темное окно как в неисправный телевизор и молчали.

Настроение Эдуарда поправилось, когда ему позвонил Павел и сообщил, что все необходимые манипуляции с Бабиным прошли успешно.

— Да. Да. Я тебя понял, — Эдик весело косился на любопытную Машу. — Недели через две? Хорошо, спасибо. Да, я тебе завтра отзвонюсь.

Радостное предчувствие больших денег задело тонкую струну в его душе, и теперь все тело, как резонатор, ощущало легкую, приятную, непрекращающуюся вибрацию: «Сто тысяч! Эдичка, скоро у тебя будет куча денег, и это только начало! Ты молодец, умница, везунчик. Деньги, деньги, много денег!» Хотелось кричать от счастья.

— Это кто?

— Друг. По тому делу, о котором я говорил утром, — он открыто улыбнулся.

— И что там?

— Всё срослось. Однако пока ни слова, чтоб не сглазить. Надеюсь, все будет хорошо, — последнее «хорошо» он мелодично пропел.

— Можно поздравить? — она улыбнулась и обнажила два ряда идеальных белых зубов. На ее щеках появились умилительные ямочки. — Или нет?

— Еще рано. Давай о чем-нибудь другом. Ты отца назвала биологическим — почему, если не секрет?