Обида маленькой Э

Тут Маленькая Э увидела, как все лицо Гуань Хань-цина залило краской и он открывает рот, но не может заговорить, и нету ни слов, ни голоса. Наконец он прошептал:

— Как вы добры!

И оба засмеялись и протянули руки. Они стояли, держась за руки, и смеялись, будто десять тысяч колокольчиков звенели, перекликаясь. Вдруг дама опустила руки и сказала:

— В ваших комнатах никто не жил, и их каждый день прибирали. Я попрошу вас умыться с дороги и переодеться в приготовленную для вас одежду, пока в главном зале все приготовят для торжественного пира. И вам, дорогой Погу, я рада. Сейчас придет цирюльник причесать вас. Умойтесь, перемените платье, носки и туфли, а затем приходите в зал.

С этими словами она уже совсем собралась уходить, и вдруг ее глаза стали узкими, как глаза фазана, в них замелькали зеленые огоньки, и она проговорила голосом сухим, как щелканье костяных шариков:

— Я вижу, господии Гуань, что вы зря не теряли времени, а успели жениться и обзавестись дочкой.

— Вы ошибаетесь, — ответил Гуань Хань-цин. — Я по-прежнему одинок, а эта девочка сирота, и некому о ней позаботиться.

Лицо прекрасной дамы мгновенно выразило нежнейшую доброту.

— Какая прелестная крошка! Цзянь Девятая, я поручаю тебе заботу о ней. Проводи ее в павильон Щебечущих пташек и познакомь с барышнями.

Цзянь Девятая взяла Маленькую Э за руку и повела ее крытыми галереями и переходами из одного дворика в другой, и в третий, через калитку, круглую, как полная луна, и через калитку, вырезанную наподобие вазы. Здесь они очутились среди прелестного садика, окруженного с трех сторон низенькими павильонами. Цзянь Девятая и Маленькая Э поднялись по ступенькам в западный павильон, и тотчас прибежали служанки и принесли фарфоровый чан с надушенной горячей водой и красный лаковый сундук, на котором золотой краской были нарисованы играющие мышки. Сундук был доверху наполнен всевозможными платьями, подходящими для девочек юбками, кофточками, безрукавками, шарфами, поясами.

— Уж не знаю, барышня, сумею ли я вам подобрать модные башмачки, — сказала Цзянь Девятая. — Придется вам надеть простые туфли с кисточками. Завтра я спрошу госпожу, не прикажет ли она начать бинтовать вам ноги, чтобы они не росли. У нас всем девочкам бинтуют ноги, а к вам на север эта мода, наверно, еще не дошла.

Затем она повела нарядную и надушенную Маленькую Э в восточный павильон на этом же дворике. Здесь на циновках за низким столом сидели две очаровательные девочки и под присмотром молодого красивого учителя писали кистью иероглифы.

— Барышня Фан-бао, барышня Фан-цао, госпожа прислала к вам новую подружку и просила ее принять, как подобает, — сказала Цзянь Девятая.

— Поблагодарите бабушку и скажите ей, что мы рады. — в один голос ответили девочки.

Маленькая Э удивилась, как это прекрасная дама сумела так долго сохранять свою красоту, по из скромности промолчала.

Служанки принесли на подносах чай, фрукты и сладости, а затем снова продолжался урок.

— Сейчас у нас урок каллиграфии, — сказала Фан-бао. — Может быть, вы тоже пожелаете увеличить свои познания под руководством нашего знаменитого учителя?

— Уважаемая барышня Фан-бао, — ответила Маленькая Э, — я совсем не умею писать.

Тогда обе девочки бросились к учителю и попросили разрешения показать новой подруге основные черты иероглифов.

— Смотрите, — принялись они объяснять наперебой. — Это прямая черта — «и». Это то самое «и», которое обозначает «один». Когда она наверху, она значит небо, когда внизу — землю. Ведите черту слева направо, но не прямо, а так, чтобы в конце слегка скользнула она вверх. Ведь и небо не неподвижно, а слегка колышется от движения воздуха. И земля не так ровна, а на самом гладком поле есть и впадины и возвышения. А вот вторая черта «гунь» — палка. Ведите ее сверху вниз, так чтобы сверху она была шире, а книзу уже. Это ствол дерева, тетива лука, веретено, ось…

— Позвольте, дорогие барышни, — со смехом прервал учитель. — Так ваша подружка ничему не научится. Смотрите, она испачкала тушью и бумагу и руки. Сперва я научу ее, как надо держать кисть, а затем дам ей списывать прописи.

Так прошел весь этот чудесный день. Урок каллиграфии сменился уроком танцев и уроком стихосложения. Затем девочки пели, играли в шахматы, гуляли по саду, декламируя стихи классиков, и упражнялись в игре на гитаре — пибе, у которой длинный изящный грушевидный корпус. Музыкант ставит ее себе на бедро и, прижимая струны первыми тремя пальцами левой руки, исполняет мелодию большим и указательным пальцами правой.

День прошел, а ночью Маленькая Э спала под вышитым пологом, на шелковом тюфяке. И так же прошел второй и третий день, и были они еще лучше первого, потому что Маленькая Э была понятлива и старательна и ей нравилось учиться наукам и искусствам. На четвертый день утром пришла Цзянь Девятая и сказала, что ее зовет госпожа. Прекрасная дама полулежала на низком бамбуковом ложе, и ее широкие рукава закрывали подол платья. Ее дивное лицо казалось живым цветком среди тканых цветов ее одежды. Рядом с ней на табурете сидел Гуань Хань-цин.