Обитатель лесов

— Индейцам, может быть, так же хорошо известно, как и белым, что эти два предводителя более не возвращались, но если они не хотят теперь вести переговоров о мире с тем, кого избрали его товарищи, то, значит, они желают войны.

— Хорошо! — возразил индеец. — Черная Птица — великий предводитель, он не спрашивает дозволения у других, что ему делать.

В продолжение этого краткого разговора отдаленный шум увеличивался. Земля глухо загудела под ударами копыт приближающихся лошадей, которых в темноте еще нельзя было различить. Смущение овладело всеми в лагере, но мексиканцы все еще полагались на присутствие Антилопы и не думали принимать никаких мер к защите. Едва Гомец хотел отдать некоторые распоряжения предосторожности, как Антилопа знаком показал ему, чтобы он прислушался.

— Это не мои воины, — произнес индеец, — приглядись получше.

Табун лошадей скакал по равнине, и притом так близко возле лагеря, что можно было видеть: лошади эти были без всадников.

— Это дикие лошади, — продолжал индеец, — мои воины охотятся на них. Если охота будет удачна, то наши друзья с бледными лицами тоже получат свою долю. Черная Птица должен появиться, чтобы разделить добычу.

В самом деле, два или три индейца скакали возле лошадей без всадников, которые, по-видимому, старались от них уйти.

— Белые люди могут быть спокойны! — воскликнул Антилопа, стараясь успокоить подозрительность мексиканцев. — Это приближается Черная Птица, чтобы вести переговоры со своими новыми друзьями. Смотри, вот он идет впереди без малейшего страха.

Никто из окружавших Антилопу мексиканцев не заметил, как индеец потихоньку распустил свой плащ и под складками его высвободил из-за пояса острый боевой томагавк. Внимание мексиканцев было слишком отвлечено представившимся их глазам новым зрелищем.

Лошади продолжали скакать вокруг повозок, составлявших линию укреплений мексиканцев. Между индейцами, преследовавшими лошадей, вскоре показался Черная Птица.

Авантюристы видели, как он, обогнув табун, начал отрезать лошадям отступление. Лошади и впрямь внезапно остановились перед прогалом, который за несколько часов перед тем был оставлен свободным для прохода индейских уполномоченных. Вдруг в ту самую минуту, когда мексиканцы с беспримерным доверием глядели на описанную выше сцену, весь лагерь огласился криками ужаса.

В одно мгновение перед глазами авантюристов появились темные и свирепые лица, как будто рожденные темнотой.

На лошадях, которые до тех пор казались неоседланными, разом появились всадники с развевающимися перьями, махая пиками и томагавками и оглашая воздух ужасным воем.

Одно несчастное событие еще более увеличило смятение и ужас, произведенные этим неожиданным нападением.

Страшный рев индейцев, внезапно нарушивший царствовавшую до того времени тишину, нагнал такой ужас на лошадей в лагере, что перепутанные животные начали метаться во все стороны.

В одну минуту ремни и веревки, которыми лошади были привязаны к колесам и дышлам повозок, разлетелись вдрызг, а колья, придерживавшие их, повалились наземь. Одурелые от испуга животные стали метаться по всему лагерю, сшибая с ног людей и топча их копытами. Вскоре из лошадей в лагере остались только те, которые искалечили себе ноги о повозки, большая же часть их вырвалась из лагеря на равнину.

Последнее обстоятельство, впрочем, едва не послужило в пользу мексиканцев, потому что индейцы в первую минуту хотели было броситься в погоню за этой живой добычей. Уже некоторые из них повернули вслед за разбежавшимися животными, как голос Черной Птицы, к несчастью белых, остановил индейцев и заставил их воротиться.

Что касаемо индейцев, то неожиданное их появление объяснялось следующим образом.

Апахи употребили против мексиканцев уловку, на успех которой могли рассчитывать только такие искусные наездники, какими вообще слывут индейцы. Дело в том, что индеец может проскакать значительное расстояние, держась лишь одной ногой в седле и повиснув всем туловищем сбоку лошади; к этому-то маневру прибегли в настоящем случае индейцы. Темнота облегчила им выполнение этой военной хитрости, так что авантюристы видели только одних лошадей, вовсе не замечая всадников.

Точно ураган ринулись апахские всадники через незащищенное отверстие в лагерь. Земля застонала под топотом степных скакунов. Видя это, Гомец выхватил было кинжал, чтобы броситься на сидевшего возле него Антилопу, но последний опередил его.

Мгновенно плащ, покрывавший плечи Антилопы, скатился к его ногам, и индеец одним ударом топора разнес череп несчастному авантюристу до самых глаз.

Одновременно с этим возле палатки дона Эстевана раздался воинский клич, который прозвучал столь внезапно и ужасно, что казался нечеловеческим.

Испустивший этот крик Антилопа рванулся с высоты, где прежде сидел, вниз и точно молния упал в гущу белых.

Стократное эхо повторило крик Антилопы.

— Белые даже не собаки! — воскликнул индеец. — Они зайцы и неразумные звери.

С этими словами он уже был подле своих соотечественников.