Обитатель лесов

С искаженным от страха лицом, с белой пеной на губах, с глазами навыкате разбойник продолжал умолять сохранить ему жизнь, стараясь подползти к Фабиану.

Он почти добрался до края пропасти. За его спиной вода, пенясь, низвергалась в пучину.

— Пощадите, пощадите! — повторял он. — Заклинаю вас именем вашей матери!

— Что?! — воскликнул Фабиан, бросаясь к Кучильо, но слова замерли на его губах.

Хозе толчком ноги сбросил Кучильо в пропасть.

— Что вы сделали, Хозе? — крикнул Фабиан.

— Злодей не стоил ни веревки, ни заряда пороха, — сплюнул охотник.

Фабиан нагнулся, посмотрел в пропасть и с ужасом отступил назад.

На ветках кустарника, грозивших ежеминутно сломаться под тяжестью, висел над пропастью Кучильо, воя от страха.

— Помогите мне! Помогите мне! — кричал он. — Если в вас есть человеческая душа!

Три приятеля молча смотрели друг на друга, каждый отирал пот, покрывавший лоб.

Краткое молчание последовало за этими мольбами Кучильо. Ужас лишил его голоса и рассудка. Ужасный хохот коснулся слуха трех охотников.

— Ха… ха!.. — кричал злодей. — Отчего сверкают так глаза дона Эстевана?.. Зачем так не в меру блестит этот слиток золота?.. Ха! Я понимаю… дон Эстеван… его глаза… Ха!.. Ха!..

Наконец пропасть огласилась ужасным криком. Кучильо сорвался со скалы и упал в озеро, образуемое водопадом.

Глава XXVII

Между тем тени, отбрасываемые горами, незаметно удлинялись и сдвигались к востоку.

Тьма росла по мере удаления солнца к закату и наконец легла на равнину. До ночи оставалось несколько часов, тишина и мрак должны были объять вскоре саванну.

Оставалось исполнить еще одну малость: нужно было похоронить дона Антонио де Медиана сообразно его чину.

Хозе и канадский охотник взялись за это дело. Дона Антонио перенесли на руках на вершину пирамиды, где он и нашел себе последний приют в могиле индейского вождя. Суеверные страхи, охранявшие это место, должны были послужить ему последней защитой от индейцев, а камни, прикрывавшие его, защитить от хищных птиц и зверей.

— Как часто, — сказал канадский охотник, — с тех пор, как начал носить оружие, приходилось мне переживать такие скорбные минуты, в которые невольно начинаешь перечислять умерших, близких.

Хозе, менее впечатлительный, нежели два его товарища, по временам с беспокойством осматривал горизонт.

— Мне думается, — сказал он, — что мы сделаем большую глупость, если останемся на ночь.

— Почему? Где мы можем найти более надежное место, чем на этой высоте? — спросил канадец.

— Мы упустили двух негодяев, ненависть которых может нам сильно насолить.

— Как, эти трусы? Разве ты забыл, как один из этих негодяев свалился в ту же пропасть, в которую ты теперь препроводил за ним Кучильо?

— Я долго буду помнить раздирающий душу вопль этого несчастного, — сказал Хозе, — но другой негодяй вернется в лагерь, и, может статься, еще сегодня человек шестьдесят ударят на нас с тыла.

— Не думаю. Тот мерзавец, что на наших глазах полетел в водопад, упал туда не случайно. Я готов спорить, что его столкнул товарищ. А почему? Конечно же потому, чтобы одному стать обладателем тайны этой долины.

Канадец не обманулся в своем предположении относительно судьбы Ороче.

— Все, что ты говоришь, весьма вероятно, — отвечал Хозе. — Но тем не менее я остаюсь при своем мнении. До вечера еще остается два часа, а посему нам нужно взять фунтов по тридцать или сорок золота на брата и ехать. Это не много, но все же составит, если я не ошибаюсь, порядочную сумму. Потом мы можем пройти за ночь по направлению к президио Тубак и зарыть в каком-нибудь месте наше сокровище, а там вернуться за новым золотом.

Пока происходил этот разговор, оба охотника поглядывали вниз, где тени в долине все более и более удлинялись, а магический блеск золота, сплошь будоражащий прежде, погас.

— Говорю тебе, что тот сбежавший человек не вернется в лагерь, это не сулит ему выгоды, — продолжал Розбуа, — а, впрочем, плевать, через несколько часов мы уйдем отсюда и все разведаем.

— Подождем лучше до завтра, чтобы захватить бедняка, которого мы оставили там внизу.

— Послушать тебя, так пришлось бы ждать еще дольше. Я ручаюсь, что лихорадка не помешала ему сегодня спать целый день, — хмыкнул Розбуа. — Малый в полной безопасности, вода у него есть, до завтра мы можем не беспокоиться за него. По моему мнению, надо его оставить, может быть, это и жестоко, — прибавил он тихо, — но должен сознаться, что он, по крайней мере, ничего не знает про наше сокровище и место, где оно хранится. Мы его вознаградим за это принужденное одиночество несколькими кусками золота, а потом… Ба, да вот в чем штука-то: куда мы денем его?

— Это мы увидим, но я полагаю, что коль скоро у него в кармане окажется несколько кусков золота, то он поспешит поблагодарить нас и удалится в какое-нибудь населенное местечко.

Этот разговор происходил между двумя охотниками, между тем как Фабиан сошел на минуту вниз на равнину, чтобы спокойно предаться размышлениям.