Обитатели миража (пер. Д.Арсеньева)

— Возьми его, — сказал я. Его лицо утратило мрачность, просветлело.

— Он будет ждать тебя, когда ты вернешься, Двайану. Он или его сыновья, — сказал офицер. Он поднес мою руку ко лбу, поклонился. — И все мы тоже, Двайану, — мы и наши сыновья. Когда ты вернешься.

Он сел на свою лошадь. Все всадники подняли копья. Послышался громовой возглас:

— Двайану!

Они ускакали.

Я пошел туда, где меня ждали Фейрчайлд и все остальные.

Как только я смог организовать возвращение, я вернулся в Америку. Я хотел только одного — чтобы как можно больше миль отделяло меня от храма Калкру.

Я замолчал. Невольно погладил рукой кожаный мешочек на груди.

— Но теперь мне кажется, — сказал я, — что уйти от него не так-то просто. Ударами по наковальне, пением и барабанами — Калкру призывает меня!

КНИГА МИРАЖА

5. МИРАЖ

Джим сидел молча, глядя на меня, и мне показалось, что индейский стоицизм покинул его лицо. Он наклонился и положил руку мне на плечо.

— Лейф, — негромко сказал он, — я не знал. Впервые я вижу, как ты испугался… мне больно за тебя. Я не знал…

Со стороны чероки Тсантаву это очень много.

— Все в порядке, индеец. Заткнись! — грубо ответил я.

Он некоторое время сидел молча, подбрасывая в костер прутики.

— А что сказал об этом твой друг Барр? — неожиданно спросил он.

— Он взгрел меня, — ответил я. — Задал мне жару со слезами на глазах. Сказал, что с того времени, как Иуда поцеловал Христа, никто так не предавал науку. Он хорошо подбирал метафоры, они вонзались, как шипы. Особенно эта, потому что я думал так же — правда, не о науке, а о девушке. Да, я дал ей поцелуй Иуды. Барр сказал, что у меня была возможность, какой не было ни у кого. Я мог разрешить загадку Гоби и ее утраченной цивилизации. А я убежал, как ребенок от пугала. Я атавистичен не только телом. Но и разумом. Я светловолосый дикарь, лежащий в страхе перед идолом. Он сказал, что на моем месте позволил бы распять себя, лишь бы узнать истину. Он и на самом деле так поступил бы. Он не лгал.

— Весьма научно, — сказал Джим. — Но что он сказал о том, что ты видел?

— Всего лишь гипнотическое внушение со стороны старого жреца. Я видел то, что он заставлял меня видеть, — точно так же как перед этом я видел по его воле, как подъезжаю к этому храму. Девушка не растворилась. Вероятно, стоит где-нибудь в проходе и смеется надо мной. Но если то, что мой невежественный мозг воспринял как правду, и на самом деле было правдой, тогда мое поведение еще более непростительно. Я должен был остаться, изучить феномен и привезти с собой результаты для научного анализа. То, что я рассказал о ритуале Калкру, не что иное, как второй закон термодинамики, выраженный в терминах антропоморфизма. Жизнь действительно вторгается в Хаос, если это слово использовать для описания бесформенного первичного состояния вселенной. Вторжение. Случайность. Со временем вся энергия равномерно распределится в виде статичного тепла и будет больше не в состоянии порождать жизнь. Мертвая вселенная будет безжизненно плавать в безграничной пустоте. Пустота вечна, жизнь — нет. Поэтому пустота поглотит ее. Солнца, миры, боги, люди, все живое вернется в пустоту. Вернется к Хаосу. Назад в Ничто. Назад к Калкру. Или, если мой атавистический мозг предпочитает другое слово, назад к Кракену. Барр сильно сердился.

— Но ведь ты сказал, что и другие видели девушку. Как он объяснил это?

— О, с легкостью. Массовый гипноз — подобно видению ангелов у Монса, призрачным лучникам в Греции и другим коллективным галлюцинациям времен Войны. А я послужил — катализатором. Мое сходство с представителями древней расы, мой атавизм, владение ритуалом Калкру, вера уйгуров в меня — все это было необходимыми элементами массовой галлюцинации — щупальца. Очевидно, жрецы давно старались заставить действовать заклинание, в котором недоставало существенного элемента. Я и послужил этим недостающим элементом, катализатором. Вот и все.

Джим снова помолчал, ломая веточки.

— Разумное объяснение. Но ты ведь не убежден?

— Да, я не был убежден — я видел лицо девушки, когда щупальце коснулось ее.

Он встал, глядя на север.

— Лейф, — неожиданно спросил он, — а что ты сделал с кольцом?

Я вытащил кожаный мешочек, раскрыл его и протянул Джиму кольцо. Он внимательно осмотрел его и вернул мне.

— А зачем ты сохранил его, Лейф?

— Не знаю. — Я надел кольцо на палец. — Я не вернул его жрецу, а тот не просил об этом. Дьявол, я скажу тебе, почему сохранил его, — по той же причине Старый Моряк Колриджа привязал альбатроса к шее, — чтобы не забыть, что я убийца.

Я снова положил кольцо в мешочек и повесил его на шею. С севера послышался негромкий рокот барабанов. На этот раз он, казалось, прилетел не с ветром. Казалось, он распространяется под землей и замирает под нами.

— Калкру! — сказал я.

— Что ж, не будем заставлять старого джентльмена ждать, — весело сказал Джим.

И он, насвистывая, занялся поклажей. Неожиданно он повернулся ко мне.