Обитель

– Особенными зверствами на острове Революции отличался командир 5-й карантинной роты заключенный Курилко… – слышал Артём, – наиболее изощренные художества: заставлял заключенных совершать акт мочеиспускания друг другу в рот, учредил специальную кабинку для избиений, ставил голыми под снег, принуждал прыгать зимой в залив и прочее. Лишь в несколько более легкой форме проявили себя другие администраторы. Самое жуткое зрелище предстало перед членами Комиссии на командировке при станции Разноволоки. Несмотря на усиленную подготовку к приезду Комиссии – экстренное обмундирование ночью раздетых, вывод заключенных из карцера, уничтожение клопов при помощи пожарной команды и прочее, Комиссии удалось выявить настолько тяжелую картину общего режима, что невольно припомнилось излюбленное выражение знаменитого Курилко: “Здесь власть не советская, а соловецкая”.

Артём усмехнулся: и он такое слышал не раз, и он.

– При освидетельствовании избитых обнаружены не только ссадины, рубцы, кровоподтеки, но и значительные опухоли, а у одного и перелом бедра… В карцере нет нар, сквозь крупные щели пробивается снег. Провинившихся держат в нем независимо от погоды от двух до пяти часов в одном белье. Выпускают только тогда, когда застывающие от холода жертвы начинают исступленно вопить. Один из заключенных в “кибитке” за несколько дней до обследования искромсал себе куском стекла живот. Заключенные в общих бараках также в отдельных случаях жалуются на избиения. Культивируется эта система пыток начальником изолятора, осуществляется надзирателями и конвоирами и поощряется начальником командировки, членом ВКП(б).

Артёму отчего-то казалось, что вот-вот речь пойдёт о чём-то, касающемся лично его, и вроде бы угадал, но не совсем.

– …сотрудник ИСО Бурцев систематически избивал не только заключенных, но и сотрудников охраны лагеря; неоднократно верхом на лошади карьером объезжал лагерь, устраивал скачки с препятствиями, въезжал в бараки и на кухню, устраивал всюду дебоши и требовал для себя и лошади пробу обедов. Верхом на лошади Бурцев занимался и муштровкой заключенных, избивал их нагайкой, заставляя бегать. Несколько раз устраивал инсценировки расстрелов, в том числе выстраивал якобы для расстрела бывших сотрудников ЧК из третьей роты. Впоследствии был сам расстрелян без суда и следствия несколькими сотрудниками начсостава УСЛОН, в числе которых Горшков и Ткачук.

“…Каков Бурцев…” – с уважением подумал Артём.

– …Сотрудник ИСО Горшков понуждал к сожительству женщин, присваивал деньги и вещи заключенных. Каждая из склоненных Горшковым к сожительству женщин числилась у него под номером; по номерам же эти женщины вызывались на оргии, в которых принимал участие и сотрудник ИСО Ткачук, а также ряд других сотрудников. По данным делам привлечено и арестовано ещё три человека.

– О, голубчики, сейчас вас зажарят, – вслух сказал Артём.

– Командир двенадцатой рабочей роты Кучерава неоднократно избивал заключённых, восемь из них направлено в лазарет, два смертельных исхода. В пьяном виде отнимал вещи заключённых…

“Так, меня сосчитали или нет?” – размышлял Артём возбуждённо. Происходило что-то из ряда вон выходящее.