Обитель гения. И его «Тихая гавань»

Я н в а р с к и й. Я не умею плавать.

Н е з н а к о м к а. Шутник. Зачем человеку плавать, когда столько кораблей!

Я н в а р с к и й. Вы сейчас изрекли афоризм.

Н е з н а к о м к а. Правда? (Направляется к выходу и неожиданно останавливается перед шкафом.) Ничего себе! Сколько же вы книг написали?

Я н в а р с к и й. Не помню. В неделю пишу по роману. Мало ем, мало сплю. Правда, толку – ноль. Некоторые мои произведения издаются под чужим именем, а некоторые и вовсе не издаются! Мне говорят, я бездарность, приходится верить. Но парадокс в ином: если у Январского нет таланта, почему его романы крадут другие авторы? Не находите это любопытным, а? (Берет скомканную газету с пола, бережно расправляет.) Вот, смотрите. Мой роман «Муравейник» подвергся плагиату, а меня даже как соавтора не указали.

Н е з н а к о м к а. Какой ужас! Представляю, как вам обидно…

Я н в а р с к и й (снова нервно комкая газету). Не представляете. (Видно, что он едва сдерживает слезы.) Вы же не писательница, так откуда вам знать, что я испытываю.

Н е з н а к о м к а. Я человек. Причем с очень тонкой душевной организацией. Между прочим, не только у писателей есть чувства.

Я н в а р с к и й. Вы даже представить себе не можете, что мне приходится испытывать, какие мучения!..

Н е з н а к о м к а. Откуда вам знать, что приходится испытывать мне?

Я н в а р с к и й. Да бросьте! Вы слишком молоды и не знаете жизни. Ладно, не будем. Вы можете решить, что я жалуюсь. (Утирает лицо.)