Обитель подводных мореходов

Вот и она, стоит на полубаке, улыбается, машет руками. В лёгоньком светлом плаще, в туфельках "на шпильках", Катя робко шагнула на зыбкую сходню, и здесь Егор подхватил её на руки, не стесняясь ничьих игривых ухмылок и вздохов. Они вновь были вместе.

Первые мгновенья встречи всегда у них получались пьяняще непредсказуемыми и шальными, будто первый глоток шампанского на свадьбе. Какие-то несвязные слова, восторженные взгляды, радостные улыбки - всё происходило само собой, как завихрение хрустальных струй в горном ручье.

Пока поднимались по мосткам в гору, Катя рассказывала о белых ленинградских ночах, передавала приветы от родни. О своей же работе не упоминала, как бы стараясь отвлечься и хоть немного отдохнуть от неё. Непрядов всё понимал. Ему и самому в этот день не хотелось помнить о службе.

- Какой ты у меня молодец! - похвалила Катя, как только переступила порог их комнаты. Поглядев на стол, где в широкой вазе красовалось Егорово цветочное творение, она пришла в восторг.

- Прелесть, - тихо вымолвила, склоняясь над вазой. - Северным сиянием пахнет...

Егор не стал возражать: "Так и должно быть, раз она этого хочет..."

- Ты надолго? - поинтересовался Непрядов, помогая жене раздеться.

- Кажется, теперь надолго, если не навсегда, - ответила она, и грустная улыбка скользнула по её маленьким, изящным губам.

- Ты серьёзно? - Егор так и замер в обнимку с её плащом, отказываясь верить собственным ушам.

- Этим не шутят, Егорушка, - и провела руками по платью, плотно охватывавшему её стройную фигуру, словно оно становилось уже ей тесным...

- Так неужели?.. - обалдело расплылся в улыбке Егор, догадываясь, в чём дело. - И это уже точно?

Вместо ответа Катя лишь подернула плечиками, давая понять, что и так всё теперь ясно.

- Здорово, - сказал Егор, осторожно привлекая к себе жену. - Это же просто великолепно!

- Что великолепно? - переспросила она с какой-то непонятной настороженностью.

- Как что, котёнок ты мой! - Непрядов с большим трудом подавил в себе желание изо всей силы стиснуть в объятиях жену. - Нас теперь уже трое. Это ж... лучше и не бывает!

- Но мне пришлось уйти из цирка, - она всхлипнула, плечи её задергались в Егоровых руках, и уже сквозь слёзы выговорила: - Отец... прогнал меня.

Непрядов сразу не нашёлся, что на это сказать. Он принялся лишь молча утешать жену, гладя её, как ребёнка, по вьющимся русым волосам. Она прижималась к нему и тихонько плакала, смиряясь уже со своей материнской долей.

Вскоре Катя успокоилась, даже заставила себя через силу улыбнуться, и они вдвоём принялись готовить обед. Егор оставил про себя, что он, как никогда прежде, согласен с Тимофеем Фёдоровичем, отлучившим дочь от арены ради собственного внука или внучки...

День пролетел незаметно, а потом пришла ночь, в которой им обоим опять было не до сна. На узковатой кровати и теснота не в тягость. Вновь они жили, чувствовали и дышали воедино, не произнося всуе никаких заветных слов, которые давно уже сказаны.

Егор Непрядов как бы нянчил в себе приятную мысль отцовства, стараясь заранее предугадать, кого же родит ему Катя. Безумно хотелось сына, хотя и дочь, как поразмыслил, - тоже будет совсем неплохо. Успокаивал себя тем, что важно не кого родить, а каким родить - был бы нормальный, здоровенький человечек, а уж человека, в полном смысле этого слова, он сам из него слепит.

С приездом Кати семейная жизнь Егора Непрядова окончательно наладилась и пошла своим путём. Теперь ему было куда торопиться после службы, когда рабочий день на лодке заканчивался и представлялась возможность сойти на берег. Дома ждала любимая жена, непременный ужин на двоих, а потом задушевная беседа допоздна.

Егор приходил усталый, но довольный тем, что его не просто ждут, - к тому же и волнуются за него. А это всегда приятно. Кате нравилось, как он много и с аппетитом ел, не спеша рассказывая о своих делах, о привычной текучке корабельных будней. А потом, если держалась хорошая погода, они отправлялись немного побродить перед сном в распадке между ближними сопками. Ступая на приметную тропку, они добирались до берега небольшого озерца, где буйствовали целые заросли рано поспевшей голубики. Катя принималась рвать ягоды, ссыпая их в котелок и как-то по-детски восхищаясь, какие они крупные да сладкие, - даже лучше, чем у них в Укромовке.

Егор же делал вид, что собирался поохотиться на уток. Он бродил по болотистому берегу, чавкая резиновыми сапогами и придерживая болтавшуюся на плече тульскую двустволку, однако никакой живности убивать ему не хотелось. И ружьё-то прихватывал с собою так, на всякий случай, если вдруг ненароком забредёт из тундры шалый медведь или подкрадётся коварная росомаха случалось в посёлке и такое...