Обитель подводных мореходов

- Вот те на-а, - вдруг удивлённо протянул старик. - Уж не ты ли, служба, Фрол Гаврилыча внук?

- Он самый, - охотно признался Егор и, в знак уважения, вежливо козырнул.

- А нукось, дай-ка погляжу, какой ты есть, найдёныш любезный, - старик шмякнул прямо на пол кнут, скинул рукавицы и обхватил Егора за плечи сморщенными, заскорузлыми, но всё ещё крепкими руками.

Егору стало неловко от нацеленного на него в упор пристального взгляда.

- Так и есть, - заключил старик, бесцеремонно сняв с Егора шапку, чтобы лучше разглядеть. - Непрядовская порода: васильковый да пшанишный, в бабку весь, а уж ростом и плечами в деда вымахал, - и он по-русски троекратно облобызал Егора, пощекотав заиндевелой бородой.

- Так вы давно, наверное, знаете моего дедушку? - захотелось уточнить Непрядову.

- А как же! - подтвердил старик. - Сызмала вместе росли, да и всю жизнь, почитай, как дружки закадычные, рядышком прожили. - Значит, Плетнёв я, Фёдор, а по батюшке Иванович. Иль дед не сказывал тебе про меня?

- Да как-то не пришлось, - замялся Егор.

- Вот, хрен старый, - незлобиво высказал старик, наперёд убеждённый, что именно о нём Егору обязаны были поведать в первую очередь.

- Теперь буду знать, - попытался успокоить его Непрядов и в то же время как-то выгородить своего деда. - Мы и виделись-то недолго. Разве за пару часов обо всём скажешь?

- И то верно, - согласился дед Фёдор. - Теперь, чай, наговоритесь досыта.

Вскоре уже Непрядов полулежал в розвальнях на душистом сене, заботливо укрытый какой-то старенькой овчинкой.

- Чего ж телеграммку не отбил? - укорял старик. - Гаврилыч ждёт не дождётся, а он вот накось - тайком.

- Торопился, - пробормотал Егор, зевая.

- То-то вижу, - бубнил дед Фёдop в бороду. - А ежели б мне на станцию ноня без надобности? Тогда как?

- Строевым порядком, пешком бы пошёл.

- Это как же, - усомнился дед, - по такому морозу и в такую даль?

- Да вот так бы и пошёл: вперёд и с песней.

- А вот балабол ты - уж не знаю в кого, - старик заколыхался от смеха и полез в карман за кисетом. - Как прибудем, я для тебя, Егорка, баньку истоплю, - посулил он. - Знатную баньку мы с твоим дедом на пасеке поставили. Оно с морозца-то, знаешь, как все внутренности продерёт!

Непрядов сонно кивал, прислушиваясь скорее к интонации неторопливого дедова говорка, чем вникая в смысл его певучих слов.

- Умаялся, - сочувственно качал головой дед. - Эх, горемыка ты, горемыка... И где ж тебя столько лет по белу свету мотало?

Егор не отвечал, всё глубже погружаясь в какое-то приятное, умиротворённое состояние, когда мысли возникают как бы сами по себе и так же незаметно растворяются, не получая своего завершения. Под овчиной, припахивавшей кислой капустой, было по-домашнему тепло и уютно. Полозья тихо скрипели, пофыркивала кобыла, и всё бубнил о чём-то старик...

Когда Непрядов очнулся ото сна, кобыла лениво тянула розвальни вдоль опушки дремучего леса. Заходила лёгкая позёмка, путаясь в ногах у лошади.

Старик покрутил головой, понюхал красноватой картофелиной носа морозный воздух и озабоченно изрёк:

- Как бы завируха не началась. Эвон, как навалились тучи-нахлабучи...

- А долго ещё? - взбодряясь, полюбопытствовал Егор.

- Да не-е, - сказал дед Фёдор. - Если б сейчас лето и напрямки через лес, то рукой до Укромовки подать, - и он махнул рукой в сторону просеки, куда с дороги сворачивал наезженный след. - Мне вот только на ферму к дочке надо заглянуть. Придётся вкруговую лишнюю версту прихватить.

Егор сбросил тулуп и соскочил с розвальней размяться.

- Ноги зашлись? - посочувствовал дед Фёдор.

- Малость есть, - признался Непрядов.

- Ну да ничего, скоро уж в тепле будем.

- А если пешком через просеку, это долго?

- Да смотря как идти. Налегке час иль помене того.

- Годится, - решил Егор. - Так я пошёл своим ходом. Посмотрим, кто быстрей.

- Ты вот что, Егорка, не шубуршись, - предупредил дед. - Это тебе, чай, не город, тут на деревах семафоров нету.

- Моряк я или нет! - весело отозвался Непрядов, показывая на отчетливо проступавшую колею. - Курс проложен как по карте, - а про себя подумал: "Это всё-таки моя родина, и я должен её почувствовать прежде, чем увидеть..." Он махнул деду рукой и зашагал к лесу.

Дед что-то сердито кричал ему вдогонку, но Егор упрямо не хотел ничего слышать. Вскоре вековые деревья подступили к нему и он оказался в густом лесном сумраке. Просека просматривалась немного левее. А вблизи огромные, в два обхвата стволы уходили ввысь, будто мачты парусных фрегатов, меж ними пушился белыми шапками хвойный подлесок. Снег жумкал под ботинками озорно и весело. Колея уводила его всё дальше и дальше, в самую чащобу неведомого, сказочного мира. Он не удивился бы, завидев где-то схоронившегося в кустах лешего и уж, верно, не оробел бы, случайно наткнувшись на избушку самой бабы-яги. Это была та самая древняя земля его предков, с которой он, Егор Непрядов, наконец-то встретился.