Обитель снов

Такие дела, Четверочка. Я давай паниковать поначалу: «замуровали, демоны!», «мы все передохнем, как кроты!» и все такое, но теперь, чувствую, немного отошла. Понятно, что само ощущение – быть похороненным заживо – не из приятных. Однако если эмоции задвинуть куда подальше, то переживать особо не о чем: наверху ад, полный и беспросветный, в этом не сомневается никто, и нам, по большему счету, туда на фиг не надо. Автономно мы можем существовать чуть ли не полвека, а то и дольше – запас прочности у Объекта – дай бог каждому, продовольствия, топлива, медикаментов хватит на несколько поколений вперед, так что головняк с неоткрывающейся гермой можно переложить на плечи внуков, пусть в своем прекрасном далеке разгребаются.

Простой трудовой народ пока решили понапрасну не стращать, незачем смуту в неокрепших мозгах разводить. Меньше знаешь – крепче спишь. Все данные о воротах засекретили, несколько спецов, получивших доступ, будут и дальше заниматься проблемой, до полного успеха. Или провала, как уж повезет.

Вот, Четверка, ввела я тебя в круг посвященных, поделилась страшной тайной, и стало мне значительно легче. Только никому ни слова, договорились? Иначе мой суровый батюшка тебя и меня на этих самых воротах и подвесит за болтливые органы! Меня – за язык, тебя – за динамик. Взять бы с тебя подписку о неразглашении, да не знаю, куда бланк засунуть. Никак с твоей механической физиологией не разберусь…

Значит, замурованы… Ник побарабанил пальцами по столу. Экспедиция Володи с этого самого момента находится под очень большим вопросом – если с тех пор ничего не поменялось, то операция по спасению теряет смысл. Герму снаружи не вскрыть при всем желании! Однако что без толку гадать, если все ответы должны содержаться в дневнике Эль.

Зная правильный вопрос, Никита с удвоенной энергией продолжил изучение записей. Роль пассивного слушателя, который тратит невообразимое количество энергии лишь на то, чтобы разобраться в непонятной истории, порядком наскучила ему. Чего нельзя сказать о роли искателя: такая работа, помимо удовлетворения любопытства, обретает дополнительный смысл. От его изысканий зависит экспедиция – быть ей или нет.

К сожалению, девушка из прошлого не спешила облегчать жизнь пареньку из настоящего. Эль рассказывала обо всем: о заботах, маленьких радостях, больших победах и обидных неудачах, но тема запертых гермоворот всплывала исключительно редко и в единственном контексте: открыть их не получалось. Хотя попытки не прекращались…

Жизнь обитателей убежища никак не могла войти в обычный ритм, именуемый буднями и рутиной. Когда произошла Катастрофа, Объект не был завершен – как ни спешили его создатели. Мелкие и крупные недоделки здорово осложняли существование и быт выживших, значительные силы отвлекались на устранение неполадок, либо, если позволяли возможности, на окончание прерванных апокалипсисом работ. Однако борьба с «незавершенкой» оказалась не единственной напастью в новой реальности. Насильственная смерть патологоанатома, замкнутого человека без друзей и врагов, положила начало целой череде жестоких, необъяснимых убийств. От рук неизвестного убийцы гибли никак не связанные между собой люди – специально сформированная следственная группа не выявила ни мотива преступлений, ни их логику. За несколько месяцев расследования в деле не появилось даже подозреваемых, а если кого-то и задерживали, то очень быстро отпускали. Маньяк не оставлял следов и улик, нападал внезапно, в совершенно разных местах, в любое время дня и ночи.  И не жалел никого.