Обитель Света

Топливо почти невозможно было достать. За один мешок аргала обитатели черных палаток требовали большие деньги. И каждый требовал особые монеты. Один предпочитал старые императорские китайские таэли. Другой настаивал на монетах с фигурою, — доллар из Синкианга. Третий желал монеты с головою Хун-Чанга и с семью буквами, четвертый предпочитал ту же голову, но с шестью буквами. Кто-то хотел продавать только на индийские серебряные рупии. Но никто не хотел принимать американские и мексиканские доллары; также все избегали тибетский медный шо, несмотря на громкую надпись на нем: "Правительство, победоносное во всех направлениях".

Но что же дает скромным кострам теплоту? Несмотря на неописуемый холод, опять подняты все десять пальцев. Сперва они подняты для числа замерзших караванов, а затем для выражения бесчисленных священных воинов, которые сойдут со святой горы, чтобы уничтожить нечестивцев. В этих рассказах об огненных битвах, о победе справедливости над тьмою костры начинают гореть ярко, и поднятые десять пальцев, казалось, не чувствуют холода. Костры холода!

Черная масса движется почти по отвесной скале. Стада диких яков, не меньше трехсот голов, уходят от каравана. Наши монголы-охотники изготовляют винтовки и стараются отстать. Но мы знаем их уловки. Хотя они и буддисты и носят на шее и даже на спине священные ладанки и ковчежцы со священными изображениями, но превыше всего они стрелки. Велико желание охотника послать верную пулю в черную массу бегущих яков. Охотники остановлены.

"Очир, Дордже, Манджи, слушайте, не стреляйте! У вас пищи достаточно".

Но разве охотники стреляют для пищи? Далеко на галечном склоне снова появляется темная масса. Она стала еще больше и даже плотнее. Что-то есть поразительное в этом огромном черном стаде диких яков. Монголы-охотники советуют нам взять в сторону и далеко обойти стадо. Они считают это стадо в тысячу голов. И среди них может найтись один як, самый старый и свирепый.

Но в охоте за киянгами монголы неутомимы. В стане был назначен штраф за каждый неразрешенный выстрел, так же, как и за самовольную отлучку. Но что вы будете делать, если стрелок все-таки скроется за соседним холмом, а через два часа вернется с перекинутой через седло кровавой шкурой киянга и с кусками свежего мяса, подвешенными за седлом? Совершенно как гуннские наездники, возившие мясо под седлами. Весь замазанный кровью охотник улыбается. Накажете вы его или не накажете, ему безразлично, его страсть удовлетворена. И остальные буддисты смотрят на вас несочувственно за запрет убивать животных. Они уже предвкушают наслаждение зажарить мясо яка или киянга у вечернего костра.

Антилопа, преследуемая волком, набегает прямо на караван. Сдерживаемые охотники с завистью смотрят. Но если можно удержать людей, то вы бессильны с псами, и вскоре бедная антилопа находится между двух огней. Но и волк вблизи каравана напуган и прыжками поспешно скрывается. От собак антилопа, конечно, спасается. Даже горные козлы и маленькие дикие серны одурачивают монгольских собак, уводя их подальше от своих детенышей.

И медведи здесь. Чернобурые, с широким белым ошейником. Ночью они подходят совсем близко к лагерю, и даже днем они удовлетворяют свое любопытство, не пытаясь бежать, если их не пугают собаки. Сейчас мы идем по руслу светлого Буренгола. Под копытами коней зелено-голубые окиси меди сияют, как лучшая бирюза. Над нами крутая скала и на самом верху ее огромный медведь следует за нашим караваном и рассматривает нас как диковинку. Кто посягнет на него, и к чему?

Но один вид животных сделался настоящим врагом каравана. Это суслики, тарбаганы и полевые мыши. Целые области продырявлены ими. Даже при величайшей осторожности лошади по колено проваливаются в эти подземные города. Не проходит и дня без падения коня в предательские норы.

Вечером тибетец Кончок приносит к костру двух горных фазанов. Остается загадкой, как он их поймал голыми руками? Не надо сомневаться, что их хотят убить и съесть, но раздаются голоса и за освобождение птиц. Мы опять обращаемся к буддийским заветам и, поторговавшись, вымениваем птиц на китайский таэль. Минуту спустя оба узника радостно летят в направлении гор.

Лисица охотится на горных куропаток, коршун подстерегает зайца, и собаки весело гоняют сусликов. Животное царство живет по своим законам. Последний случай из животного царства о трех курицах. Из Сучоу мы взяли с собой петуха и двух кур, которые прилежно каждый день несли яйца, несмотря на неудобное качание целый день на спине верблюда. Но когда кончился корм для птиц, мы подарили их тибетскому майору. Глаз сыщика уловил отсутствие куриц, и немедленно донес губернатору. Возникла целая переписка о том, не съели ли мы сами трех куриц. Об этом даже посылались донесения в Лхасу.