Обитель Варн

— Двенадцать человек всего. Сбор в 19.00, в офицерском баре. До полуночи он наш.

— А дальше?

Парень усмехнулся:

— Ну, если выдержишь…банзай! Рванем в городок, к Слалу, Рысь договорилась.

— Виват, — кивнула Сталеску и подумала: Знает ли Игнат, что она досрочно

окончила курсы? Наверняка, 99,9 десятых процента, что — да. Как расценивать его

молчание в течение десяти месяцев? Ни единого звонка, ни одного визита. Такое

чувство, что они не встречались и не грелись под теплым солнцем, не любили друг

друга. Как там сержант говорил? Чувства отдельно, тело отдельно, и пусть их

контролирует разум. Ладно, пусть, тем более и так ясно, Игнат нужен ей, так же,

как она ему — в чисто деловых целях. А ля муры, ту журы — мифология, раздел

психологических методов контроля над человеком. Да, все правильно — хватит с нее

горьких уроков разочарования. Два раза на граблю наступила, третий раз и не

подумает. Теперь она не польститься на цветочки и комплементарные оды, сама

будет брать, сама и откидывать. Пусть говорят, что она идет по головам, это все

лучше, чем давать ходить по своей. Чувства больше не помешают ей жить — мимо,

ребята, теперь все мимо — холодный расчет и никаких эмоций. Игра в человека по

воле разума. Да, так спокойней, так проще.

Что ж, робот — Сталеску, к дальнейшей жизни готов. Вперед, железяка.

Девушка не спеша шагала в казарму и думала, что не такой уж она робот, раз имеет

уязвимое место — есть у нее единственный человек, ради которого она готова

отринуть науку жестокости, что прошла за два года. Человек, рядом с которым она

бы не смогла сдержать себя и вновь бы превратилась в ту сентиментальную девчонку,

что ступила когда-то на плац. Болевая точка, единственное тонкое звено, островок

добра тепла и любви, чистое, безгрешное пятнышко в сознании, маячок в этом

мрачном мире. Якорь, крепко держащий ее на черной земле, — мама. Мамочка…

Глава 13.

— Привет, — бросила она угрюмо, опускаясь на подоконник, и не обращая внимание

на обалдевшего Игната, начала вылизывать ноготок.

— Привет, — просипел парень, невольно расплываясь в улыбке. И хотел бы подойти

ближе к Варн, да не смел, боялся вспугнуть ее. А та свесила одну ногу в квартиру,

другую на улицу и, щуря глаза, изучала человека:

— Ты меня ждал?

— Да-а… да! — несмело шагнул к ней.

— Зачем? — склонила голову набок.

Парень растерянно пожал плечами:

— Потому что я люблю тебя.

— Ах, да, помню. Это то самое, что заставляет биться сердце. Правда, непонятно

— зачем? Но и неважно. Важно другое, — Лесс медленно пролетела в комнату,

зависла над кухонным столом и плавно опустилась на него, села. — Важно другое —

почему меня тянет сюда, а, человечек?

Глаза Игната вспыхнули от радости: ему фактически признались в любви! Взаимной!

Лесс вздохнула:

— Давай оставим это глупое слово? И мысли туда же. Без тебя каша в голове, —

нахмурилась, глядя перед собой. — Ничего не понимаю: воспоминания, воспоминания

— а чьи они, откуда?.. Я вчера к тебе чуть не залетела с парой вопросов, да Бэф

не дал.

— Бэф, это тот мужчина? Он кто тебе?

— Он мне все.

— Как это? — нахмурился парень.

— Так это! — скривила в ответ рожицу Лесс. — Вот для тебя все, это что?

— Не что, а кто. Ты.

— А-а, чудно. А для меня он. Он умный, сильный, славный. Я — это он, он — это я.

Мы с ним понимаем друг друга…

— Он вампир? — осторожно спросил Игнат.

— Фыр-р-р!

— Вампир, я сразу понял. Он же тебя в себе подобную и превратил.

— И что? Завидно?

— Противно! Послушай, Лесс, — качнулся к ней Игнат, и обнял бы, да та взглядом

остановила. — Ладно, я не трону тебя, не прикоснусь. Просто послушай меня — он

не такой славный, как тебе кажется. Тебе нужно спасаться от него, пока не поздно,

а возможно, еще не поздно. Я помогу, Лесс, я встану на твою защиту. Оставайся у

меня, я закрою этот дом, и он не сможет зайти, воздействовать на тебя, забрать.

— Вздор, — скривилась Варн.

— Нет, нет! Я все сделаю ради тебя, на все пойду, даже на все. Только не уходи,

останься. Я все эти дни только о тебе и думал, окна не закрывал… не закрою.

Что хочешь проси, сделаю. Ну, хоть приходи.

— А в окно выпрыгнешь? — пытливо прищурилась Варн.

— В окно? — растерялся Игнат. — Если тебе надо…. Если ты будешь приходить.

Лесс вздохнула, поднимаясь:

— Ты безнадежен, человечек. Сам подумай, к кому же я буду приходить, если ты

выпрыгнешь из окна? Или ты научился летать? Нет? А на могилку точно не приду, не

люблю мертвых.

— Это твой Бэф мертв! — не сдержал крика отчаянья парень, видя, что Варн

собралась вновь покинуть его и вернуться к тому ублюдку, что превратил ее в

нежить.

Лесс, услышав замечание, остановилась, повернулась, заинтересованно уставившись

на Игната:

— Почему ты решил, что он мертв?

— Его сердце не бьется! Он холоден как шапка ледника, расчетлив как калькулятор!

Лесс выгнула бровь, сделала круг вокруг Игната, обдумывая услышанное, и

остановилась перед его лицом так близко, что он мог прикоснуться к ней, чуть

качнувшись. Но парень не мог пошевелиться, зачарованно смотрел в ее глаза,

любовался чертами лица.

— Значит, жив тот, у кого бьется сердце? — спросила тихо.

— Да, — так же тихо выдохнул он, моля о том, чтоб эти мгновенья никогда не