Обитель зла

Фаулер с интересом наблюдал за его манипуляциями, потом вытащил небольшую бутылочку жидкой ваксы для башмаков, отвернул пробку, поставил ее на самый край сундука. Затем, став вдруг очень неуклюжим, полез между сундуком и дверью, на которой висела рубаха Красавчика.

Неловко выставленным локтем он зацепил рубаху, и та, увлекая бутылочку, соскользнула на пол. Содержимое бутылочки естественным образом вылилось на рубаху.

Фаулер тут же снова обрел ловкость, подхватил рубаху с пола, принялся извиняться.

— О, пардон, тысяча извинений! Экий я растяпа! Ничего, я выстираю.

До Шермана лишь теперь дошло, что его хотят заставить залезть в сундук за чистой рубашкой — или отказаться лезть в сундук и остаться без ужина, ибо выйти в этом свежесостряпанном шедевре абстракциониста, разумеется, невозможно. Он вырвал изгаженную рубаху из руки детектива, оттолкнул его и чуть было не врезал по физиономии.

— Я все видел! Ты это нарочно устроил! — проскрипел Красавчик, еле сдерживаясь. — Давай свою, чистую!

Фаулер тоже едва сдержался — от улыбки, обозначенной уголками рта.

— Рад бы, да не могу. Никогда никому не даю своих вещей. — Он полез в бумажник. — Я заплачу или постираю… — и почти нежно удивился, слегка кивнув в сторону сундука: — Неужто в таком многоэтажном особняке не нашлось комнатки для рубашек?

Не удостоив его ответом, Шерман дернул звонок и уселся на краю своей койки.

— Принесите мне еду сюда, я не могу идти в ресторан, — велел он появившемуся стюарду.

Фаулер, как будто бы несколько скисший, напялил пиджак и удалился. Красавчику победа особой радости не принесла, ибо, по сути, добился он лишь отсрочки, причем усилив подозрения против себя. Так что и не победа это вовсе. А есть с подноса, поставленного на этот сундук — больше его тут некуда поставить, — кусок в горло не полезет! Шерман высунул голову в окно, часто и глубоко дыша, пытаясь вытеснить из головы малоаппетитные детали: выпученные глаза, вывалившийся язык…

— Кисейная барышня… — обругал он себя.

Надо было заняться кое-какими мелочами, пока коп отвалил на ужин. Вернется, снова примется донимать, так что лучше не тратить времени даром.

5

Красавчик закрыл окно, чтобы занавески не раздувались ветром, сунул нетронутый поднос с едой за дверь и заперся. Судно было довоенное, отремонтированное, вентиляционные решетки шли вдоль потолка по всем внутренним переборкам, с трех сторон, кроме борта. Ничего лучшего в 1914–м они не могли придумать, чтобы хоть как-то заставить воздух двигаться. Радости мало, но решетка все же располагалась намного выше человеческого роста.

Красавчик вытащил ключи, развернул сундук так, чтобы он открывался от двери. Шерман присел, глубоко вдохнул, вставил ключ в замок и открыл… Не глядя внутрь, он вытащил платок, развернул его, накинул на лицо покойницы. Достал пару рубашек, лежавших подальше от нее, отделенных другими вещами, вынул расческу, достал напильник.

Надо попробовать снять жемчуг. Но трудно даже раздвинуть две жемчужины так, чтобы подобраться с напильником к платиновой проволоке, не повредив жемчуга. Красавчик все же сдвинул три шарика, ближайших к застежке, чуть выпиравшей наружу из-за особенностей конструкции. С проволокой справиться оказалось легче, через пять минут она лопнула на месте надпила. Три жемчужины выпали и куда-то закатились. Он не обратил на них внимания, отложил напильник, чтобы взяться поудобнее и выкрутить ожерелье, — и услышал спокойный голос Фаулера:

— Очень своевременная идея запереться. Я могу войти?

Под потолком возникла физиономия сыщика, заглядывающего в каюту сквозь наддверную вентиляционную решетку. Фаулер улыбался, но улыбка его ничего доброго не предвещала.

Внутри Шермана что-то умерло, что-то, чему уже не суждено умереть ни в Венсенне, если бы ему на роду написано было преклонить колени перед нависшим ножом гильотины, ни в Оссининге, если бы судьба привела его на тамошний электрический стул. Что-то внутри него лопнуло. Но, поскольку Красавчик еще не попал ни на гильотину, ни на электрический стул, он продолжил дышать и соображать. Шерман провел глазами прямую от физиономии Фаулера до сундука. Нет-нет, коп с той позиции ничего не в состоянии разглядеть. Да и не скалил бы он зубы, если бы что-нибудь разглядел. Однако решетка идет и далее под потолком. Этот тип на чем-то стоит там, за дверью, на какой-то подставке. Что мешает ему спрыгнуть со своей табуретки да передвинуть ее подальше? И сделает он это гораздо быстрее, чем Красавчик успеет захлопнуть сундук. «Не сообразил, слава Марии и Иосифу! Надо ему зубы заговорить, отвлечь…» — молниеносно пронеслось в мозгу Красавчика. Он пристально, «магнетически» уставился в глаза соседу.

— Была причина запереться, — медленно проговорил он. — Минуту назад…

Хлоп! И сундук закрыт. Еще одна победа. Щелкнул замок, Красавчик поднялся, тяжело дыша, и направился к двери. Фаулер не спеша слез со складной скамеечки. Разочарования своего — если он был разочарован — Фаулер ничем не выказал. Красавчик старался скрыть дрожь в голосе и в коленках.

— Я не слышал никакого стука, — с ходу отперся Красавчик.