Облачное счастье

— Мам, который час? — стараясь перекричать перфоратор, спросила Таня.

— Начало четвёртого. Вроде как можно сверлить.

— Ох, можно! — воскликнула Таня, стараясь успокоить заходящуюся в крике дочь. — Она поспала всего полчаса!

— Ну они же не знали... — проговорила Людмила Васильевна с привычной мягкостью, заметив, что Таня закипает.

— Не знали! Могли подождать ещё немного, не все дети спят, как в законах написано!

Шум сверху не прекращался. Таня ходила с Василисой по комнате и отчаянно трясла её.

— Танюш, давай я.

— Да, держи, — Таня передала ребёнка бабушке, — а я пошла к соседям.

Когда она была в гневе, ее мало что могло остановить. Даже дурацкие законы, по которым днём шуметь в квартире разрешалось до часу и после трёх.

Через несколько минут Таня яростно нажимала на кнопку звонка. Сквозь шум по ту сторону двери его даже не было слышно. Тогда она начала колотить по мягкой дерматиновой обивке, выбивая из неё глухие деревянные звуки.

Неожиданно перфоратор замолчал. Послышались шаги и лязганье ключей.

— Да, что вам? — Дверь открыла дама лет сорока пяти, в потрёпанном домашнем костюме и со следами бессонной ночи на одутловатом лице.

— Моя квартира под вашей. Вы меня извините, конечно! — Таня стояла перед ней в розовом шёлковом халате, из-под которого выглядывали голубые шорты в цветочек. Руки на поясе, рыжие волосы наспех собраны в объёмную гульку на макушке. Глаза пылали огнём, как у кошки, у которой забрали её котенка. — Я понимаю, что после трёх можно сверлить. Но многие дети в это время только укладываются и...

— Когда хотим, тогда и шумим! — женщина попыталась закрыть дверь.

Таня удержала её, схватившись за ручку.

— Нет, подождите! Я вас прошу, как мама! Мой ребёнок с трудом засыпает!

— У всех дети! А у меня ремонт!

— Я только прошу перенести шумные работы хотя бы на полчаса попозже!

Позади женщины послышался шорох. Таня поглядела поверх её плеча и увидела невысокого парня в синем комбинезоне, заляпанном пятнами всевозможных цветов.

— Я постараюсь, — сказал он, с интересом уставившись на разъярённую молодую маму.

— Егор! Так вы ничего не успеете! — негодовала женщина в поношенном костюме.

Таня уже не смотрела на неё. Она молитвенно сложила руки, обращаясь к рабочему:

— Я вас очень прошу! Как мама, у которой голова уже кругом!

— Хорошо. — Парень улыбнулся, открывая ровный ряд белых крепких зубов. — До четырёх будут тихие работы.

Хозяйка квартиры возмущённо заверещала, но её отвлек телефонный звонок. Поднося мобильный к уху, она, не прощаясь, резко потянула дверь на себя.

Егор смотрел на Таню, пока дверь с грохотом не закрылась.

10

Таня. Настоящее

Таня сонно улыбалась, вспоминая тот день. Тогда он казался ей самым обычным, и на это мимолётное знакомство она толком не обратила внимания. По правде говоря, она даже не запомнила, как выглядел рабочий, пообещавший ей не шуметь до четырёх. Вспоминался только его дурацкий комбинезон, тёмные короткие волосы и глаза — самые обычные, серые.

Да, в Егоре никогда не было такой яркости, такого огня, каким пылал Василий. И внешность была заурядная — ни высокого роста, ни рельефных мускулов — вместо них жилистые и крепкие руки человека, который только тяжело работает, но не ходит в качалку. И от его улыбки, доброй и искренней, у Тани не замерло сердце, как это всегда бывало, когда улыбался Вася.

Зато именно с Егором она поняла, что это такое — когда по-настоящему любят.

* * *

Таня. Прошлое

Выходные закончились, бабушка уехала, и Таня с Ясей вновь остались одни.

Весна постепенно вступала в свои права. Солнце грело щёки, пока Таня наворачивала круги с коляской в ближайшем сквере, и можно было гулять дольше, не боясь заморозить себя и ребёнка. Таня начала знакомиться с другими мамочками на прогулках, и ощущение, что она находится на необитаемом острове, стало уходить.

Яся тоже радовала, из вечно пищащего беззащитного котёнка превращаясь в пухлого улыбчивого карапуза. Пушок на головке приобрел такой же пшеничный оттенок, как у родного отца, и глазки не поменяли цвет, оставаясь синими, словно весеннее небо, что очень радовало Таню.

.

Через несколько дней, когда она уложила Ясю на дневной сон, в прихожей раздался звонок в дверь. Поворчав и убедившись, что дочка крепко спит, Таня пошла открывать.

На пороге стоял тот самый рабочий, что обещал ей соблюдать тишину сверх положенного времени. Теперь он был в новом зелёном комбинезоне, пока ещё чистом.

— Я тут... — Парень запнулся, опустил глаза — и Таня, проследив за направлением его взгляда, поняла, почему он замолчал. Она ведь только что кормила Ясю, забыла застегнуть пуговицы на кофте, и теперь из выреза игриво выглядывал бюстгальтер нежно-персикового цвета. Таня, покраснев, отвернулась и принялась торопливо застёгиваться.

— Что вам? — буркнула она.

— Я хотел спросить, не сильно ли мы вам мешаем... — продолжил он, уставившись в свою очередь на дверной косяк. — Сегодня было много работы.

Таня разобралась с пуговицами и, вновь повернувшись к гостю лицом, ответила:

— Нет, всё нормально. А что, сейчас тоже собираетесь шуметь?