Облачные дороги

– Не хочу, чтобы ты по пути передумал. – Утес с досадой покачал головой. – Знаю, я почти не говорил о том, что ты сам приобретешь, оказавшись в Тумане Индиго. Все потому, что меня не было там полсезона, и я потратил большую его часть, убалтывая этих никчемных поганцев в Звездном Сиянии, которые и не собирались мне помогать. Я не знаю, что найду, когда вернусь домой. Я не знаю, с чем мы столкнемся. И я не собираюсь давать тебе пустых обещаний.

Лун стиснул зубы, чтобы не зарычать. Солнце уже почти село, лишь тонкий его краешек все еще торчал над холмами, и сияние вокруг зияющей раны на склоне кургана уже гасло.

– Ладно. Я полечу.

Он впервые увидел на лице Утеса облегчение.

– Хорошо.

Лун отвел глаза, чувствуя себя неловко.

– Но сначала нам нужны пища и вода. А то этих проклятых Сквернов есть невозможно. – Утес приподнял бровь, и Лун запоздало добавил: – Хотя я никогда и не пробовал.

Глава 4

– Мы на месте.

Лун продрал слипшиеся глаза и увидел склонившегося над ним Утеса.

– А?

Утес похлопал его по груди:

– Ты еще живой?

– Я… – Лун окоченел, и его мутило, и он не помнил, как принял земной облик. Он лежал на жесткой земле, и редкие травинки кололи его повсюду. Он поморщился. – Наверное.

– Я принесу тебе воды. – Утес отодвинулся, и Лун заморгал, глядя на серое небо, затянутое тучами.

«Он сказал, что мы на месте?»

Прошлую ночь и день Лун помнил смутно – они летели, и ему было больно. Они остались в Медном Небе ровно настолько, чтобы Лун успел поймать одного крупного травоеда, пока Утес проверял, не остались ли в колонии выжившие. Он вышел наружу уже затемно. Лун сидел на краю небольшого ручья неподалеку, и Утес приземлился рядом с ним, стряхнул с себя пыль и грязь, а затем принял земной облик.

– Ничего? – спросил Лун, не ожидая, что тот ответит. Помимо запаха влажной земли от ручья, Лун чувствовал исходивший от Утеса смрад мертвечины. Он подумал, что если бы в колонии и остались выжившие, то они бы наверняка уже вышли наружу.

– Мне пришлось раскапывать ясли. – Утес утер со лба песок и грязь, присел рядом с Луном и набрал в горсть воды, чтобы попить. Затем он стряхнул с рук капли и отвел глаза. – Я нашел останки выводков арборов, но не королевских окрыленных. Я знаю, что в колонии была по крайней мере одна юная королева. Они показали ее мне в последний раз, когда я был здесь.

Лун почувствовал, как его охватил холодный, липкий ужас.

– Они взяли их живьем.

Утес устало и подавленно вздохнул:

– Надеюсь, что нет.

Больше они не могли ничего ни сказать, ни сделать. Поскольку Скверны наверняка сожрали большинство мертвецов, было невозможно понять, смог ли хоть кто-нибудь из раксура спастись бегством. Лун подумал, не случилось ли что-то подобное с колонией, где он родился. Возможно, Скорбь бежала как раз от такой катастрофы, пока не обнаружила, что ей некуда податься.

Когда они наелись добытым Луном мясом и напились воды из ручья, они были готовы вылетать. Утес сказал ему:

– Если почувствуешь, что тебе становится совсем плохо, дай знать.

Пытаясь не показывать, насколько ему на самом деле не хочется этого делать, Лун с притворной серьезностью сказал:

– Хорошо, я прогрызу тебе дыру в груди.

Лететь в чьих-то лапах и в лучших обстоятельствах было неудобно, а поскольку Лун уже целый день провел в своем крылатом облике и обессилел, перелет скоро превратился в пытку. Облегчало ее лишь то, что самому Луну не приходилось прикладывать никаких усилий. Утес обхватил его за туловище и прижал к груди, так что Луну даже не нужно было держаться когтями за его чешую – хотя поначалу он все равно это делал. Примерно через полночи ему все-таки пришлось принять земной облик, чтобы поспать, но его хватило ненадолго – ветер измучил его, и он вскоре снова перевоплотился. К утру он чувствовал себя разбитым, уставшим и наполовину одуревшим. Если Утес и останавливался, чтобы передохнуть, Лун этого не заметил.

– Ты правда сказал, что мы… – прищурившись, Лун перевернулся и поднялся, уперев руки в землю, – на месте.

Они находились посреди холмистых джунглей, на низком уступе, нависавшем над узкой речной долиной. Поперек неглубокой реки стояло огромное строение – ступенчатая пирамида из серого камня. Она была большой, больше той башни, на которой они провели ночь в горах. По берегам реки стояли тяжелые квадратные колонны, поддерживавшие саму пирамиду и несколько уровней каменных платформ у ее основания. Окружавшие холмы покрывали высокие деревья, и растительность наползала на края серых плит. Некоторые из холмов пониже были превращены в сады с террасами, где росли ряды высоких ползучих растений с листьями. И, в отличие от Медного Неба, это место было обитаемо.