Облачные дороги

– На что гадаешь?

– На исход вашего путешествия на Золотые острова. Я пытаюсь прочесть его в том, как ветер влияет на полет вон тех птиц.

Одна пташка нырнула вниз и, поймав воздушный поток, взмыла обратно вверх, где кружили другие. Лун увидел в этом лишь одно предзнаменование – неудачный день для насекомых, сдутых ветром.

– И ветер говорит что-нибудь хорошее?

– Он говорит, что вы должны отправиться в путь, но это мы и так знали. Он говорит, что Утес прав и островитяне, скорее всего, прислушаются к просьбе Нефриты. Но об исходе вашего путешествия он говорит… невразумительно и бестолково. – Цветика рассеянно нахмурилась: – Я могу задать тебе вопрос?

«Вот поэтому нужно держать рот на замке», – мысленно сказал себе Лун, но ведь она честно спросила.

– Да.

Все еще глядя на птиц, она сказала:

– Когда ты перестал искать себе подобных?

Лун не мог притвориться, что не понял вопроса.

– Давно. – Он подумал, может ли Цветика понять, говорит ли он правду, читая ветер и наблюдая за пируэтами птиц и взмахами их крыльев. Чтобы уйти от дальнейших расспросов на эту тему, он прибавил: – Я жил во множестве земных городов.

Она медленно кивнула:

– Думаю, большинство земных обитателей тоже рождены не для того, чтобы жить одни. Но мы появляемся на свет по пятеро и растем все вместе. По крайней мере, так должно быть.

– Значит, мы рождаемся, как и земные обитатели. Не из… яиц. – Лун уже думал об этом. Земной женщине было бы трудно зараз родить пятерых.

Цветика любезно не стала дивиться его невежеству.

– Да, мы рождаемся, как земные обитатели. Но наши новорожденные меньше, хотя и растут быстрее, и мы начинаем ходить и карабкаться намного раньше, чем большинство земных созданий. – Она улыбнулась: – Поэтому-то учителя всегда выглядят такими уставшими.

Лун расправил крылья и свободно свесился вниз, потягиваясь. Раны от когтей Жемчужины почти исчезли и едва стягивали ему чешую.

– Так почему же быть одиночкой – такое ужасное преступление?

Она приподняла брови, размышляя над его вопросом.

– Мы не рождены для того, чтобы жить в одиночестве. Считается, что раксура, оставшиеся одни, были изгнаны с их двора из-за драк или непристойного поведения. – Она откинулась назад, чтобы посмотреть на него. – Поскольку молодые консорты ценятся больше кого-либо еще, за исключением королев, другим кажется, что ты совершил нечто совсем ужасное.

«Что ж, понятно», – сухо подумал Лун. Все-таки у него не было вообще никаких доказательств тому, что его не вышвырнули с какого-нибудь двора – если только не считать полное незнание всего, что касалось раксура, за которое мог поручиться Утес.

Цветика с сожалением поджала губы:

– Утес рассказал, что с тобой были четверо арборов, которые не выжили. Полагаю, если та воительница и украла тебя, то она взяла с собой остальных, чтобы ты не чувствовал себя одиноко. Но если она бежала от какой-то опасности, то она просто захватила с собой столько детей, сколько могла унести.

Лучше ему от этого не стало.

– Значит, раз мы рождаемся по пятеро, в их выводке был по крайней мере один ребенок, которого она оставила умирать, чтобы спасти меня.

– Вообще-то я хотела тебя утешить. – Цветика вздохнула, и ее взгляд стал немного отрешенным. – Лун, есть кое-что еще, о чем ты, наверное, не знаешь. Королевы рождаются со своими силами, но сила консорта приходит с возрастом. Когда ты заговорил с Жемчужиной своим измененным голосом – такое под силу лишь консорту, достигшему зрелости.

Лун уже и так считал себя зрелым. Чаще он чувствовал себя старым.

– Это неважно.

– Нет, важно. – Цветика встала, оправив свою поношенную юбку. – Мы не используем магию, мы ею созданы, и тебе от этого не убежать.

Глядя ей вслед, Лун подумал: «Я могу попытаться».

Глава 7

Они должны были отправиться к Желтому морю следующим утром на рассвете.

Луну почти не пришлось собираться. Он попросил у Тычинки небольшой матерчатый походный мешок, достаточно вместительный, чтобы сложить в него свою старую одежду и сушеное мясо с фруктами, которые он взял по ее настоянию. Больше ему было нечего взять, хотя он уже положил глаз на нож и пояс, все еще лежавшие в куче нетронутых даров снаружи его опочивальни. Конечно, в крылатом облике нож был ему не нужен, однако Лун привык носить его при себе в земном обличье. Никогда не знаешь, когда он может пригодиться. Но Лун не поддался соблазну и не взял его.

Еще затемно он полетел далеко-далеко, чтобы оказаться за пределами охотничьих угодий, и убил небольшого травоеда. Он нарочно съел больше, чем обычно, зная, что ему понадобятся силы для долгого двухдневного перелета. Когда Лун вернулся в колонию, было еще темно, поэтому он растянулся на ступени пирамиды, положил под голову походный мешок и уснул.

Серые рассветные лучи разбудили его, и, проснувшись, он увидел раксура, собравшихся внизу на одной из террас у подножия пирамиды. Утес и Цветика стояли там в своих земных обличьях, а рядом с ними собрались Звон, Елея, Нефрита и три воина, которые вчера пришли с ней в общую комнату учителей.