Облачный атлас

Я поинтересовался, каково происхождение и назначение марай, и мистер Уэгстафф удовлетворил мое любопытство, очень кратко. «Всего лишь поколение назад индейцы вопили, совершали кровопролития и приносили жертвы своим ложным идолам как раз на этих камнях, где мы с вами стоим». Мои мысли обратились к Пиршественному берегу на острове Чатем. «Теперь Христовы Стражи задают любому черному, который посмеет сюда ступить, изрядную порку. Или задавали бы. А местные дети не знают даже имен прежних идолов. Теперь здесь одни только крысиные норы и щебень. Вот во что однажды превращаются все верования. В гнездовища крыс и каменные обломки».

Меня окутали лепестки и запах плумерии.

Моей соседкой за обеденным столом была миссис Дербишир, вдова лет под шестьдесят, настолько же горькая и твердая, как зеленые желуди. «Признаюсь, я неприязненно отношусь к американцам, — сказала она мне. — Они убили моего обожаемого дядюшку Сэмюеля, полковника артиллерии Его Величества, во время войны 1812 года». Я принес ей (без какого-либо желания) свои соболезнования, однако добавил, что, хотя моего собственного обожаемого дядюшку убили англичане во время тех же событий, некоторые из самых близких моих друзей — британцы. Доктор чересчур громко рассмеялся, исторгнув из себя вопль: «Браво, Юинг!»

Миссис Хоррокс перехватила штурвал управления разговором, прежде чем мы успели наткнуться на рифы. «Ваши наниматели, мистер Юинг, проявили огромное доверие к вашим способностям, поручив вам дело, требующее столь длительного и тягостного путешествия». Я отозвался, что да, я имею достаточно веса как нотариус, чтобы мне доверили мое нынешнее поручение, но вес этот, увы, недостаточен, чтобы от этого поручения отказаться. Понимающее цоканье вознаградило мою скромность.

Пастор Хоррокс произнес благодарственную молитву над тарелками с черепаховым супом и призвал благословение Божье на новое свое деловое предприятие с капитаном Молинё, а затем, пока все мы ели, принялся проповедовать на свою излюбленную тему. «Я всегда непоколебимо придерживался мнения, что в нашем цивилизованном мире Бог проявляет себя не в чудесах Библейской поры, но в Прогрессе. Именно Прогресс возводит человечество по лестнице прямо к Божественности. Это не лестница Иакова, но, скорее, „лестница Цивилизации“, если угодно. Выше всех прочих рас на этой лестнице находятся англосаксы. Латинская раса стоит на пролет или два ниже. Еще ниже располагаются азиаты — трудолюбивая раса, никто не может отрицать, но ей недостает нашего арийского мужества. Синологи настаивают, что когда-то они достигали величия, но где же ваш желтокожий Шекспир, я спрашиваю, где ваш узкоглазый да Винчи? Так что вопрос снимается. Еще ниже мы имеем негров. Добронравных чернокожих можно научить прибыльно трудиться, но вот негр буйный — это поистине воплощение дьявола! Американские индейцы тоже способны выполнять подсобную работу на калифорнийских фермах, не так ли, мистер Юинг?»

Я сказал, что так оно и есть.

«Теперь возьмем наших полинезийцев. Тот, кто с целью изучения данного вопроса побывал на Таити, Гавайях или Вифлееме, согласится, что тихоокеанские островитяне при тщательном наставлении могут обучиться азам грамотности, счета и благочестия, превосходя таким образом негров и состязаясь с азиатами в трудолюбии».

Перебив его, Генри заметил, что маори поднялись уже до азов меркантилизма, дипломатии и колониализма.

«Это подтверждает мое мнение. Наконец, ниже всех и в наименьшем количестве идут так называемые „неисправимые расы“: австралийские аборигены, патагонцы, различные африканские племена и т. д., всего лишь на один пролет отстоящие от человекообразных обезьян и столь закоснелые в отношении Прогресса, что, боюсь, подобно мастодонтам и мамонтам, ускоренное „сбрасывание с лестницы“ — вслед за их двоюродными братьями, гуанчами, обитателями Канарских островов и тасманийцами — самая милосердная для них перспектива».

«Вы имеете в виду, — покончив со своим супом, спросил капитан Молинё, — истребление?»

«Именно, капитан, именно. Законы природы и Прогресс действуют заодно. Наш век станет свидетелем того, как человеческие племена исполнят пророчества, запечатленные в их расовых чертах. Высшие расы низведут количество чрезмерно расплодившихся дикарей до того уровня, что диктуется природой. Могут воспоследовать неприятные сцены, но люди, обладающие интеллектуальным мужеством, не должны отступать. Ведь после этого установится величественный порядок, когда каждая раса будет знать и, более того, ценить свое место на Господней лестнице цивилизации. Вифлеемский залив являет собой проблеск грядущей зари».

«Да будет так, пастор. Аминь», — отозвался капитан Молинё. Некий мистер Гослинг (жених старшей дочери Хоррокса) ломал себе руки, умасленный и восхищенный. «Если осмелюсь заметить, сэр, меня удручает это, почти как… да, лишение бенефиции, если ваша теория останется, сэр, неопубликованной. „Лестница Цивилизации Хоррокса“ прославит Королевское Общество на весь мир!»