Облачный атлас

После Заутрени Первого Дня Смотритель Ли обычно прикалывал звездочку к ошейнику каждой прислуги. Наши Двенадцатизвездочные сестры преклоняли колени, становясь похожими на знак доллара, а затем лифт забирал этих счастливиц для доставки их к Золотому Ковчегу Папы Сонга. Для исходящих это дело одного мгновения; для остающихся же оно всегда сопряжено с глубокой завистью. Позже по 3-мерке мы видели, как улыбаются Сонми, Юны, Ма-Да-Лью и Хуа-Сун, садясь на корабль до Гавайев, прибывая на Экзальтацию и наконец преобразуясь в хорошо одетых потребительниц: ошейников у них больше не было, и они показывали нам вставленные в их пальцы топазовые Души. Мы дивились их бутикам, аллеям, обеденным залам; нефритовым морям, розовым небесам, полевым цветам; кружевам, коттеджам, бабочкам; хотя мы и не смогли бы поименовать все эти чудеса. Какими счастливыми выглядели наши сестры! Они воздавали хвалу доброте Папы Сонга; убеждали нас отрабатывать Инвестицию; прилежанием заслуживать новые звездочки и как можно скорее воссоединиться с ними на Экзальтации.

«Как можно скорее»? Я полагал, срок вашего служения определен в двенадцать лет, разве не так?

Если служительница доносит об отклонениях в поведении кого-либо из сестер, ее награждают одной звездочкой, снятой с ошейника нарушительницы. Лишиться звездочки… это мощный сдерживающий фактор! Я такое видела лишь однажды.

Ах да, пресловутая Юна-939. Вы хорошо ее помните?

Разумеется, ведь я знала Юну-939 лучше любой другой фабрикантки: некоторые чистокровные больше, чем я, знают о ее нервно-химической истории, но, возможно, эти индивидуумы будут названы позже. Первое мое впечатление было отрицательным. Когда я пробудилась у Папы Сонга, мне показалось, что Ма-Да-Лью запугивают новеньких, Хуа-Сун склонны помыкать нами, а Юны выглядели отчужденными и угрюмыми, и Юна-939 не была исключением. Мне хотелось работать вместе с другой Сонми, однако Смотритель Ли назначил меня в кассу Юны-939: он считал, что разнообразие корневых типов вокруг Оси весьма приятно с эстетической точки зрения. В тот год у Юны-939 было десять звездочек. Мы и работали с нею бок о бок, и койки наши в дортуаре стояли рядом.

К исходу первой своей десятидневки я убедилась, что ее отчужденность на самом деле была осторожностью. В ее глазах цвета слоновой кости сквозила отнюдь не угрюмость, но тонкое достоинство. Черты ее внутреннего характера меня привлекали, и она ответила взаимностью на мое желание дружеских отношений. Она расшифровывала заказы пьяных клиентов и предупреждала меня о брюзгливых инспекциях Смотрителя Ли. Удерживаться на плаву у Папы Сонга так долго, как оно вышло, мне удалось во многом благодаря урокам, которые преподала мне Юна-939, сознательно или нет.

Это «тонкое достоинство», о котором вы упомянули, — было ли оно результатом ее вознесения?

Исследовательские заметки аспиранта Бум-Сука были столь скудными и хаотичными, что я не могу с определенностью сказать, когда именно был запущен эксперимент по вознесению Юны-939. Однако считаю, что вознесение всего лишь высвобождает то, что подавляет Мыло, включая проявление врожденных личностных качеств, свойственных каждой фабрикантке. Никаких изначально отсутствовавших черт при этом не имплантируется. Как бы усердно чистокровные ни убеждали себя в обратном, сознания фабрикантов в огромной мере отличаются между собой, пусть даже их тела и лица полностью идентичны.

«Как бы усердно ни пытались убедить себя чистокровные в обратном»? Что вы имеете в виду?

Порабощение индивидуума тревожит вашу совесть, Архивист, но порабощение клона беспокоит с этической точки зрения не больше, чем обладание шестиколесным фордом последней модели. Поскольку вы не можете разглядеть различий между нами, то считаете, что их и нет. Но не впадайте в это заблуждение: даже однокоренные фабрикантки из одной и той же маточной цистерны так же своеобразны, как снежинки.

Тогда я поправлюсь. Когда отклонения — возможно, мне следует назвать их особенностями — Юны-939 стали для вас очевидными?

Увы, трудно отвечать на вопросы типа «когда?», если живешь в мире без календарей или настоящих окон, на двенадцатом подземном этаже. Может быть, на шестом месяце первого своего года я осознала, что у Юны-939 необычная речь.

Необычная?